– Ты думаешь?
– Господи, Никитон, да что я, баб не знаю!
* * *
– Ай, какой красота, какой красота – мамой клянусь! – тонким голосом пел Абдурахман, кружась вокруг Вики в тесной комнатке. – Мама! Мама, вы где?
Из соседней комнаты выплыла Венера Ицхаковна, вытирая голову полотенцем.
– Мама, посмотрите… Скажите честыно – идет Викиторьи это пылатье или нет?
– Вах! – завопила Венера Ицхаковна, показав все свои золотые зубы, и схватилась за голову, изображая всем своим видом крайнюю степень изумления и восхищения.
Дело в том, что Абдурахман уговорил Вику осмотреть его мать – та жаловалась на небольшую глухоту.
Вика сотворила чудо – она излечила Венеру Ицхаковну. Закапала той в ушные раковины перекись водорода, подождала немного, а потом с помощью детской клизмы промыла уши, избавив тем самым старушку от застарелых серных пробок. Но сама Венера Ицхаковна восприняла это как чудо, да и ее сынок впал в эйфорию.
Подарил Вике платье (не из китайских запасов, а какое-то особенное, очень хорошее) и вдобавок – легкие, очень женственные сандалии.
Заставил Вику примерить – оказалось все впору.
– Спасибо, спасибо, дорогой Викиторья… Мама, ты меня слышишь? О, он меня слышит, хотя я шепотом говорит! Он меня слышит! Спасибо, спасибо!
– Абдурахман, это такие пустяки…
– Нет! Это не пустяки! Это мой родной мама!
Венера Ицхаковна сладко улыбнулась, показав золотые зубы.
– Ну все, мама, идите к себе. Ах, Викиторья, как я вам былагодарен, как былагодарен!
Лишь минут через пятнадцать, отбившись наконец от Абдурахмана с его неумеренными восторгами, Вика смогла вырваться из лавки.
Дошла до переулка, но не успела свернуть за угол – впереди раздалось рычание мотора. Она прижалась к деревянному забору, поскольку дорога была узкой.
Мимо нее, неимоверно пыля, промчался огромный черный внедорожник с тонированными стеклами.
Время от времени через деревню проезжали машины, и довольно приличные (взять, например, тех туристов с Ищеева озера!), но в этом мощном авто, больше напоминающем танк, было что-то зловещее. «Порядочные люди на таких машинах не ездят!» – мелькнула ироничная мысль.
Вика свернула за угол, но потом словно какая сила заставила ее вернуться. Она выглянула в проулок и обнаружила, что черный внедорожник стоит напротив магазинчика Абдурахмана.
А вот и сам Абдурахман – униженно кланяясь и сверкая золотыми зубами, топчется на порожке, объясняет что-то мрачному громиле в полувоенной экипировке.
Сцена эта происходила довольно далеко, и посему слов слышно не было. Вика видела только испуганное, раболепное лицо Абдурахмана и бесстрастную морду громилы, как будто отлитую из металла.
Громила покачал головой, чугунные губы едва шевельнулись.
Абдурахман зачастил, притоптывая, замахал рукой, указывая направление.
«Дорогу, что ли, спрашивает?»
Но Абдурахман указывал в сторону церкви. А потом поднялся на цыпочки и стал тыкать в сторону леса.
«Наверное, отдыхающие… Решили полюбоваться красотами природы!» – подумала Вика, но беспокойство не отпускало ее. Громила ни в коей мере не напоминал отдыхающего. И зачем-то интересовался старой церковью.
Тем не менее Вика вернулась в дом к бабе Зине, разложила на столе покупки – все, что, помимо платья и сандалий, вручил ей Абдурахман.
Старуха хлопотала у печки, обещая такие сырники, которые Вика «сроду не пробовала».
– Очень вкусно пахнет… – рассеянно пробормотала Вика, встав у открытого окна.
– Творожок из молока Зорькиного, а молоко у моей Зорьки… Ну, ты знаешь, с городским не сравнить…
Там, во дворе, качали ветвями яблони, жужжали шмели, перелетая с цветка на цветок, откуда-то издалека доносился пронзительный голос Варькиной матери – та, наверное, по обыкновению, честила свою непутевую дочку. И в картинке, и в звуке было заключено то дремотное, летнее, деревенское благолепие, которое навевало сон…
Баба Зина тем временем пустилась в воспоминания:
– …так вот, тогда же, в шестьдесят четвертом, допился наш председатель до чертиков, согнал народ на собрание и заявил, что будем всем колхозом не кукурузу, а эти… бананы сажать!
– Бананы?
– Ну да… Будто семена у него есть, сам Патрис Лумумба ему их прислал! – хихикнула баба Зина. – А ему бабы и говорят, председателю нашему…
«Они Никиту с Егором искали, – проплыла в Викиной голове мысль. – «Серьезный мужчина Мирон» – вот кто владелец этого авто! И он искал Никиту!»
Вика вздрогнула – и очнулась.
– Баб Зин, потом расскажешь… Мне надо… Словом, я скоро вернусь!
– А сырники-то? Из мировецкого творога?
– Потом!
– Говорила тебе – не след селедку молоком запивать… Учились бы на чужом опыте! – последнее, что услышала Вика, выскакивая из избы.
…В церкви никого не было. Голуби тревожно метались под куполом, на полу была разлита краска – лужица цветы охры напоминала кровь. Вике стало совсем не по себе.
Она вернулась в деревню, побежала вдоль заборов. За одним из них ковырялась в грядках Варя – растрепанная, в аляповатом сарафане, с опухшим, совершенно ненакрашенным лицом. Вика в первый момент даже не узнала ее – обычно девушка даже в огород не выходила без боевой раскраски.
– Варь, ты, что ли? – притормозила Вика.
– Я… – неохотно отозвалась Варя. Поднялась с корточек, отряхнула руки.
– Варь, ты… Ты Никиту с Егором сегодня видела?
Варя насупилась, потыкала мыском резиновых галош о землю. На лице была вселенская тоска… Вика терпеливо ждала ответа.
– Чего я им, надсмотрщик… – после долгой, полной драматизма паузы буркнула Варя. – Где хотят, там и гуляют. Егор передо мной еще ни разу не отчитывался… Вся деревня уж знает, что они клад ищут. Малахольные!
– Значит, они в лес опять ушли? – с надеждой спросила Вика.
Варя снова насупилась. Потом зачем-то выдернула из земли совершенно приличную морковь и отбросила ее в сторону – туда, где уже высилась целая копна сорной травы.
– Варя!
– Какой лес… – забубнила Варя. – Мужик за ними приехал к церкви. Я там рядышком в это время была, на пригорке сидела. Морда – во… – Она растопырила руки.
– У кого?
– У мужика этого, у кого… Вышли они все из церкви уже втроем, в машину сели – черную такую, уж не меньше микроавтобуса – это точно… Куда, чего… Ни словечка мне, будто я никто ему совсем! Вчера спрашиваю: «Егорушка, кто тебя побил? Кто? Ты скажи, я этому гаду дом спалю!» Молчит. Ни словечка мне! Я вот давеча говорю ему еще…
– Погоди! – отмахнулась Вика. – Значит, Егор и Никита уехали с каким-то мордатым мужиком, а куда – неизвестно?
