Она повернула голову. Зеленые усталые глаза напряженно изучали ее. Девушка улыбнулась, только уверенности в том, что губы послушались не почувствовала.
— И? — просипела она еле слышно, откашлялась.
Санька облегченно выдохнул и расцвел.
— Я его видел и даже держал!
Наталка поняла, что ей не хватало его непередаваемого восторга относительно собственного сына.
— Только у него на носу, — парень на себе изобразил то, о чем тревожился.
— Сказали, что это нормально. Пить хочу.
Он кивнул и марлей намочил ей губы. Теперь девушка поняла откуда бралась влага.
— Прости, хорошая моя, тебе нельзя пить.
Она вздохнула. Голова все еще туго работала.
— Папа где?
— Здесь.
Наташа дернулась в попытке приподняться, не вышло, мышцы подчинялись, но работали с огромным трудом, слабость придавила к кровати.
— Саш, останови его, наври, пусть мама остановит.
— Хорошо, — парень кивнул.
Она нахмурилась, съедаемая недобрым предчувствивем.
— Сашенька, пожалуйста, позвони сейчас.
Парень встал и тихо вышел в коридор.
— Ничего себе ты тут шухер навела! — Наталка обернулась к соседке по реанимации. — Заведующая за последние два часа раза четыре прибегала.
Поняла, что не успела. Отец все-тки поставил всю больницу на уши. Черт! Она обессиленно обмякла. Когда Сергей злился, он был невыносим, а сейчас он будет не просто зол, он будет в ярости, ведь не был рядом, когда это было по его части и когда он оказался нужен.
Санька прикрыл дверь неплотно и слышал, как соседка счастливо сообщила его девочке совершенно ненужную новость. Дура набитая! Скорее вернуться, чтоб меньше говорила. Не в меру любопытная девица все утро пыталась вытянуть из него кто, что и как. Его достало слушать дурацкую болтовню. Он в смысл-то вникнуть не мог, а она ко всему прочему ожидала ответов.
Две минуты.
Две минуты может хватить на быстрый телефонный диалог с элементами убеждения? Парень задумчиво покрутил трубку. Нет. Не поверит.
Три минуты.
Сергей появился в реанимации ночью, тихо постоял у кровати дочери и точно так же тихо вышел. Они не разговаривали, и не требовалось, Саша без слов понял, что ничего доброго отец делать не намерен.
Четыре минуты.
Чхать на все. Поверит и так. Открыл дверь и зашел обратно.
***
9 августа
Пятница
— Это мой внучек! — радостно щебетала Татьяна, строя смешные рожицы Мишке. Нянечка заворачивала малыша, пристраивая кружевной уголок над курносым личиком, и умильно щурилась, исподтишка наблюдая как девчушку с перепуганными черными глазами окружила толпа счастливых родственников. Этой историей до сих пор гудели оба отделения. Она тихо слушала обсуждения, где-то поддакивала на общее возмущение, однако про себя немного радовалась, что начальство наконец-то ухватили за шкирку и встряхнули. Будучи сама мамой и дважды счастливой бабушкой, она сопереживала таким несчастьям. Что за беда? Зарплаты некудышные, вот и работать никто не хочет, чего уж от молодых ждать? Женщина вздохнула.
— Чего это твой?! Он наш! — над ребенком склонилась еще одна бабушка.
— Витальевна, ты вообще приблудная!
— Ивановна, если б Нинка не была твоей дочерью, я бы с тобой в одной комнате не осталась.
— Да, ну? А перцовку со мной кто хлестал? — уперла кулак в бок Татьяна.
Неожиданно между ними вклинилась вторая Анна.
— Брейк, моя очередь! А вы, торговки, шасть на улицу цапаться.
Нянечка улыбнулась.
— Первый внук?
— Правнук, — поправили ее три голоса.
— Понятно, — рассмеялась женщина. — Все, готов ваш конверт. Забирайте.
Наташа чувствовала его руку на своей талии, видела родные лица, видела как три пожилых особы по очереди бережно несут Мишу, и мир мог благополучно рушиться, ей было наплевать на все и вся, кроме этих простых вещей.
Уха коснулось горячее дыхание, поежилась и вжалась в Саньку сильнее. За эту неделю она безгранично соскучилась. Ему нужно было работать, а потому в прошлое воскресенье практически силком выкинула его из своей палаты домой, спать. Да, безумно хотелось, чтобы он, как и собирался, остался рядом. Девушка улыбнулась, он даже себе где-то кресло нашел, спрашивать чего ему это стоило, не стала.
Сегодня же с самого утра, как появился в палате, не выпускал ее из рук, так что она благополучно ощущала себя любимым плюшевым медведем, которого давно не видели. Вообще, предпочтительнее, конечно, ассоциировать себя, скажем, с куклой Барби, но… Наталка усмехнулась. На медведя она в конкретный момент походила более всего.
— Что?
Девушка виновато взглянула на мужа. Он закатил глаза, сообразив в чем дело, и промолчал. Наташа вздохнула. Опять самой угадывать его мысли. Так неинтересно, и не только потому что ей хотелось слышать, что она любима почаще. В основном причина была иной.
Для нее не составляло труда узнать о чем думают, чувствуют или хотят окружающие люди. Она понимала отца, знала Нину, бабушек, подруг, постепенно научилась ориентироваться в головах малознакомых людей, но вот Сашка… Она никогда не знала больше, чем он позволял ей знать. Если ему нужно было что-то скрыть от нее, он это просто делал, и Наташа не сумела превзойти эту его особенность. Нет. Она само собой не сдалась, к несчастью, интересным такое тихое противостояние давно не было. Ей так и не удалось выиграть, но, что печальнее всего, Саша ни разу и не понял, что она пытается что-то там прочесть в его мыслях, ну, или понял и скрыл.
Нина осторожно передвинула пальцы, с каждым мгновением Сергей сжимал их сильнее и, признаться, было немного больно. Женщина на мгновение прижалась щекой к его плечу, подействовало, ослабил хватку. За последние дни она изрядно устала. Заставить поверить отца, что он не виноват в несчастье своего ребенка невозможно, а притупить эту уверенность бесконечно сложно. Последним она изанималась всю неделю. Еще был Санька, но он от ее помощи отказался весьма откровенно. Нина смирилась. Сын свой страх пережил, а вот Сергей — нет и, похоже, не собирался.
— Знаешь, я боюсь нас с тобой покусают, если мы сунемся в гущу событий, — решила пошутить она, глядя, как три бабушки, люлюкая, спорят, чья очередь держать ребенка. Сергей улыбнулся.
— Не дамся и тебя не отдам.
Нина засмеялась.
— Защитник мой.
Вреницей разношерстная семья выбралась на солнечный свет, где их встретил дружный надрывный и счастливый визг, который был тут же сурово подавлен обеими Аннами. Наталку облепили две миловидные девчонки.
— Черт! Забыл про этих клушек!
