Том покраснел.
– Она заявила только, что любит Сэм, а я точно знаю, что ты ей нравишься. Очень нравишься. Не уверен, расскажет ли она тебе еще что-нибудь. Они обе очень скрытны.
Но обоюдные симпатии тут не при чем. Имелись другие, гораздо более сложные и волнующие вопросы, которые следовало решить. Но, однако, если Рик начнет форсировать отношения с Самантой, то вынудит ее сделать ответный шаг. Вот только к нему или от него? Это беспокоило Ричарда больше, чем работа над двадцатимиллионной благотворительной программой. Больше всего на свете.
***
– Я просто хочу удостовериться, что вы знаете, на что подписываеетесь. – Саманта уселась на стол в приемной рядом с телефоном.
– Я уже был в поместье Дикого Билла. – Обри потянулся. – Не недельный тур, конечно, – так парочка сезонных мероприятий.
– Благотворительных?
– Да, почти все благотворительные, но точно не помню. Это что, зацепка?
Саманта улыбнулась его восторженному тону, но в целом она была встревожена. Это ведь совсем не то же самое, как если бы неопытный водитель припарковался на горке и, когда машина покатилась вниз, стал бы звонить ей. Или как если бы она последовала за группкой подростков к стойке фаст-фуда. На самом деле это означает привести новичка в дом, хозяин которого приобретал антиквариат незаконно. И скорее всего, не единожды. И они намеревались искать вещи, которые, Тумбс, вероятно, и не собирался им показывать.
– Меня больше интересует его характер, – откликнулась она. – Любая мелочь.
– Это так захватывающе! Я принес перчатки.
– Оставьте здесь. Вам не кажется, что это будет чуточку подозрительным?
– А отпечатки пальцев?
– Он же нас пригласил. И так понятно, что мы наследим.
Обри шумно выдохнул:
– Очевидно, мне еще многое предстоит узнать о незаконном бизнесе по возврату краденного.
Саманта уселась в позе лотоса.
– Обри, у вас другой бизнес. И оставленные без присмотра дамы Палм-Бич не захотят с вами знакомиться, если не будут доверять. Так что, вы уверены, что хотите быть втянутым в это? Как минимум кто-то очень разозлится. А в худшем случае речь о наручниках, фотографиях в полиции и освещении в прессе. – Могло быть и хуже, но Саманта пыталась показать реальную угрозу, а не напугать его до смерти.
Обри дотронулся пальцем до ее колена и отступил.
– Я сопровождаю дам уже двенадцать лет. Сомневаюсь, что с января по март съел хоть что-нибудь в одиночестве. Некоторые из моих подопечных очень добры, красивы и умны, но я могу прямо сейчас сесть и в письменном виде изложить все разговоры, которые будут вестись в следующем сезоне. В этом деле все идет по сценарию. Я бы не стал работать на вас, если бы не захотел перемен. А это определенно перемена.
– Перемены – это одно, а опасность – совсем другое. Желание первого вовсе не означает наличие второго. Обри, я даю вам шанс передумать – передумать, никого не виня. – Да, она пообещала Рику, что возьмет с собой Обри, но если секретарь решит, что не готов поставить на кон собственную безопасность, то она отработает в одиночку далеко не в первый раз.
– Я джентльмен с Юга, мисс Саманта. И никогда не покину даму в шаге от опасности. Даже если это будет потенциальная, гипотетическая опасность. – Обри сверкнул идеальными зубами в улыбке. – И, как говорилось ранее, хотя некоторые из моих клиенток очень приятны, но другие – вместе с их друзьями – никогда не позволяют забыть, что я оказываю услуги, словно какой-то официант, и это единственная причина, по которой мне позволено посещать мероприятия.
Минуту Сэм его рассматривала. По-настоящему приглядывалась. На вскидку Обри можно дать лет шестьдесят. Загорелый блондин с легкой сединой, он находился в отличной физической форме. Из разговоров Саманта знала, что формально он образован лучше нее, разносторонне развит и довольно много путешествовал. Но отнюдь не догадывалась, чем занимался Обри двенадцать лет назад.
Он строил из себя гея, хотя никогда не говорил о своих сексуальных предпочтениях. Рик заявил, что Обри притворяется «голубым», чтобы не накалять отношения с мужьями некоторых женщин, которых он сопровождал. Саманта не была уверена на сто процентов, хотя сейчас от всех его внешних «странностей» не осталось и следа.
– Вау, – наконец сказала она. – Так вы и впрямь не прочь слегка сбить спесь с некоторых из этих парней?
– Да.
– Вы общались с Тумбсом.
Обри решительно встретился с ней взглядом.
– Точно, – подтвердил он.
Сэм посмотрела время на телефоне.
– Ладно. Тогда пошли.
Обри отключил телефоны, запер офис и последовал за ней в гараж за «бентли». Саманта неохотно позволила ему опять сесть за руль: Тумбс мог наблюдать за тем, как они подъезжают, а вождение автомобиля не вписывалось в ее легенду – образ почтительной и практически безропотной женщины.
Она надела желтовато-коричневые брюки и розовый трикотажный топ, рубашка бледно-зеленого цвета, накинутая сверху, скромно прикрывала руки; на ногах – сандалии в тон брюкам. Саманта выбирала одежду так же тщательно, как Рик выбирает костюмы и галстуки. Ее наряд преследовал две цели: выглядеть свежо и сдержанно и позволять передвигаться быстро, тихо и незаметно. В карманы брюк Сэм положила две скрепки и резинку; полоска клейкой ленты обвивала подворот на левой штанине. Темная сторона Макгуайра[1], как поговаривал Стоуни.
В отличие от виллы Солано-Дорадо, расположившейся прямо на озере Уорт, в самой дорогой части Палм-Бич, дом Габриэля Тумбса хоть и стоял рядом с полем для гольфа, но не имел претенциозного названия и из его окон не открывался вид на океан. Однако здание все же действительно выглядело симпатичным; Саманта рассматривала его, как всякую работу, – искала места, слепые зоны, окна, скрытые растительностью – все, что могло сохранял ей жизнь.
Когда Обри припарковался в конце изогнутой аллеи, Саманта вздохнула. Адреналин, хлынувший в кровь, учащал пульс и помогал более четко ориентироваться на местности.
«Спокойно, Сэм», – осадила она саму себя. Саманта приехала сюда, чтобы увидеть интересовавшие ее артефакты, и поэтому должна всеми силами сдерживать агрессию. В конце концов, однажды она кое-что украла для этого парня, и, даже если он и не догадывается о ее роли, Саманта ни в коем случае не хотела, чтобы Тумбс решил, что она потенциальная воровка-домушница.
Она обнаружила, что люди, крадущие сами или заказывающие кражу, редко останавливаются. Чтобы бы это ни было: пагубная склонность, ослабление моральной ответственности или что-то еще – но если кража сошла им с рук единожды, то они ее повторят. Тумбс, несомненно, завладел одним предметом, не имея на это право. Так что логично предположить, что есть и другие. И он действительно любил свое старинное японское дерьмо.
