– Готовы, дорогая? – спросил Обри. Он обошел «бентли» и подал ей руку.
– Да. Просто сохраняй спокойствие и делай, что я говорю.
– Вас понял!
Саманта подавила усмешку. Они поднялись по трем небольшим ступенькам ко входу. По крайней мере, Обри не жаловался, что оказался втянутым в дело, которым не хотел заниматься.
Как только они подошли, дверь открылась.
– Добрый день, – поклонившись, поздоровался Габриэль Тумбс.
– Добрый день, – ответила Саманта. – Еще раз спасибо за приглашение. Надеюсь, вы не возражаете, что я с Обри: он знает дорогу и предложил меня подвезти.
– Я так и думал, что он с вами приедет, – заметил Тумбс, посторонившись, чтобы они могли пройти в дом. – Обри, как он любит говорить, джентльмен. А джентльмен не отправит леди в дом мужчины без сопровождения.
«В девятнадцатом веке – может быть», – подумала Саманта, но промолчала. Улыбнувшись, она попыталась наклонить голову так, чтобы это походило на поклон, а не насмешку над Тумбсом.
– Вы очень любезный хозяин.
– Я стараюсь, но буду очень польщен, если вы назовете меня любезным и /по завершении вашего визита.
Саманту больше прельщала перспектива назвать его виновным, но придется подождать доказательств. Вслух же она заметила:
– Мне очень хочется увидеть вашу коллекцию.
– Тогда пройдемте со мной. Обри?
– Дикий Билл, не обращайте на меня внимания, – отозвался ее спутник. – Я просто заинтересованный наблюдатель.
Тумбс провел их через фойе в большую гостиную в задней части дома.
– Я постарался, чтобы интерьер дома был нейтральным, – пояснил он, останавливаясь перед скульптурой самурая на лошади, выполненной в половину натуральной величины, – так что мои сокровища заметны и без выпячивания.
– Чувствую себя так, словно хожу по дворцу японского императора, – соглашаясь, сказала Саманта. У нее промелькнула мысль, а не заставляет ли он своих служанок переодеваться гейшами… ну, или что-то в этом роде.
– Именно такое чувство я и хотел пробудить, – улыбнулся Тумбс, но быстро придал лицу уже знакомое непроницаемое выражение. – Я знал, что вы поймете все правильно.
Интересно, бывал ли он в Японии или скопировал внешний вид и манеру держаться исключительно из «Семи самураев» и «Черного дождя»? Но опять же, человеку вроде Тумбса вряд ли нравится выставлять себя дураком. Если бы он собрал все это, не удосужившись даже посетить страну, то выглядел бы не только нелепо, но и странно. Очень странно.
– Я поделил дом на секции, – продолжил Дикий Билл, останавливаясь перед шкафом в конце холла, с чашками, ступами и пестиками. – Домашний очаг, политика, религия и война. – Он взглянул на Саманту. – Боюсь, у меня очень мало кукол хина, хотя, возможно, парочка вас заинтересует.
– Мой интерес к куклам хина вызван любопытством одной девочки, которая их коллекционирует, – тепло улыбнулась Саманта, сопротивляясь стремлению потребовать, чтобы они сразу перешли в военную секцию. – Мои же собственные интересы несколько шире. Я бы хотела осмотреть весь дом.
Тумбс наклонил голову:
– Тогда вы осмотрите все.
Он водил их из комнаты в комнату, объясняя разного рода тонкости, а также культурное и историческое значение экспонатов коллекции. Хотя поначалу Саманта принимала Дикого Билла за эксцентричного чудака, но вскоре ее полностью захватила тема. Эти предметы были по-настоящему впечатляющими – некоторые из них могли стоить целое состояние на легальном или теневом рынке.
Однако, казалось, что для Тумбса все они имеют одинаковую ценность. Он почитал вещь, если она была японской. Игрушка «Хан Соло» 1978 года в блистерной упаковке при прочих равных стоит дороже, чем такая же 1995 года. И тем не менее, чтобы оказаться в этих шкафах, предмету, похоже, достаточно быть традиционно японским и относиться к периоду до Второй мировой. Если бы сюда пробрался вор, не разбирающийся в японском антиквариате, то он бы зря потратил время. Сэм обладала достаточным опытом, чтобы понять, что нужно искать, но все же огромное разнообразие предметов смущало даже ее. Хотя, возможно, для Тумбса это лучшая система безопасности – когда вещей так много, вор из-за нехватки времени пропустит как минимум несколько реально ценных изделий.
– Это аркебузы, – пояснил Тумбс, указывая на дюжину ружий, прикрепленных к стене. – Они все в рабочем состоянии; специально для меня починили несколько кремневых стволов, чтобы удовлетворить требованиям спецификации периода Сенгоку, в который они сделаны.
– Впечатляет, – заметил Обри и наклонился, чтобы рассмотреть поближе.
– Шар закладывается в передок ружья с помощью шомпола, верно? – Обри выпрямился, чтобы устремить довольный взгляд на Саманту.
– Да. Все снаряжение там, за стеклянными витринами. У меня даже есть несколько настоящих огнепроводных фитилей, хотя по прошествии всего этого времени они задымятся прежде, чем воспламенится заряд.
– А у вас есть для них порох?
Саманта надеялась, что Обри не собирался устраивать пожар для отвлечения хозяина. Этого еще не хватало, особенно до того, как она найдет то, за чем пришла.
– Да. Два полных мешка. Мне нравится раз в год стрелять из каждой аркебузы. Для этого они и сделаны.
Произнося последнюю часть предложения, он не сводил глаз с Саманты. Ее инстинкт самосохранения громко заявил о себе, но на сей раз причина была в самом Тумбсе, а не в чувстве приближающейся опасности.
– Как вы охраняете коллекцию? – спросил Обри. – Я бы совсем не хотел, чтобы кто-то вломился в мой дом и скрылся с одним из самурайских мечей.
– Вы собираетесь порекомендовать «Безопасность Джеллико» для защиты экспонатов?
–Ну что вы, – вмешалась в их разговор Саманта. – Я здесь по зову души, а не по вопросам бизнеса.
– Было бы даже интересно, если бы кто-нибудь попытался сюда забраться, – ответил Тумбс, устремив взгляд на стену с мечами напротив экспозиции огнестрельного оружия. – Умение пользоваться мечом дайто – настоящее искусство. Тот, кто постиг его, лучше вооружен, чтобы... справиться с неприятностью, чем тот, кто думает, что это просто заостренная палка.
Саманта воздержалась от замечания, что подобная бравада оправдана лишь в случае, если в момент попытки ограбления хозяин находится в доме, ведь она сама собиралась пробраться в дом.
– Мне понравилось, как вы рассказывали о мечах. В ваших глазах они не только оружие, но и произведения искусства.
