Я закрываю глаза и выпускаю из себя воздух. Думаю о том, как была с Адамом в машине сегодня, о его длинных пальцах на моих шнурках, о его улыбке, такой легкой и комфортной, что я могла бы уютно завернуться в неё для сна. Не хочу отпускать это.
Но я также не хочу быть в неведении. Больше никогда.
Я расправляю плечи и начинаю читать.
Молодой человек получил травму во время взлома в местной аптеке. Преступник сбежал с места преступления, но позже был арестован. Полиция подтверждает, что расследование ещё ведётся, но владелец аптеки подтверждает, что украденные лекарства ещё не возвращены.
Опускаю бумагу, кладя сверху записку. Кладу её, как было, как будто не читала. И как будто не заметила, что она там лежит.
Но я видела её. И я помню слухи. В коридорах посходили с ума, разговаривая о том, как Адам ограбил банк или убил парня или ещё что-то в таком же духе, но я никогда не думала об этом. Имею в виду, я знаю, что его арестовывали, но он быстро вернулся в школу, поэтому насколько плохим это могло быть? Я всегда думала, что это была драка. Или, может, уличные гонки. Идея кражи со взломом никогда не приходила мне в голову.
И он ограбил не банк. Он ограбил аптеку. Из-за наркотиков.
Я отмахиваюсь от мысленных образов того, как он считает таблетки или — о, Боже — кайфует под чем-то тяжёлым. Этого не может быть.
Ухожу с кухни, желая, чтобы я никогда не заходила туда, желая, чтобы можно было повернуть время назад и не видеть того, что прочитала.
Но я не могу.
Глава 20
Я перекладываю телефон к другому уху. Уверена, я не могла услышать того, что услышала.
— Погоди, что?
— Я хочу запланировать поездку примирения, — говорит Мэгги. — Ты вообще слушаешь?
— Да. — Я действительно пытаюсь слушать, но не могу перестать думать об Адаме. — Я просто удивлена.
Она вздыхает.
— Я больше не н-н-ненавижу тебя, окей? Н-Но я не готова спеть «Кумбайя» или что-то в этом духе.
Прижимаю подбородок к руке, бессмысленно смотря в окно.
— Ладно, так почему ты предлагаешь поехать с тобой в Калифорнию?
— Так, ты не слушала, — говорит она. — Моя мама была приглашена как участник б-большого ужина в честь Дня благодарения в Лос-Анжелесе — она готовит всю выпечку.
— Точно.
— И мы можем поехать с ней, ч-чтобы вернуть нашу дружбу или что-то вроде того.
— Но ты сказала, что не хочешь…
— Нам стоит найти Джулиен, Хлоя. Боже, ты что, лунатичка?
Нет, но хотела бы быть. Хотела бы я уснуть прямо сейчас и не просыпаться, пока весь мой мир не станет снова нормальным. Хотя, рассуждая об этом, что, чёрт возьми, было бы нормальным?
— Прости, я слушаю. Просто расскажи мне снова, каков план.
— Мы поедем с моей мамой в Лос-Анжелес, а потом убедим её п-позволить нам съездить на день в Сан-Диего, чтобы возобновить нашу дружбу.
— Они ни за что не позволят нам ездить по Калифорнии без присмотра. Мои родители смотрят слишком много передач про такое дерьмо.
— Там ходит поезд. Что может быть более надежным и полезным, чем Амтрак?
Я прикусываю губу, смотря на пыль на подоконнике.
— Попробую, — обещаю я, — но в данный момент я наказана до конца своей жизни.
— Думаю, ты должна дать мне попробовать. Я уже убедила с-свою маму.
Это неплохая идея. Моей маме всегда нравилась Мэгз.
— Ты хочешь заехать сегодня?
— Мы собираемся на обед. Заедем п-после него.
— Ладно. Значит, увидимся.
Я четыре раза переодеваю одежду и дважды переделываю прическу, пока жду. Мне нужно найти идеальное сочетание нормального счастливого подростка и раскаявшейся, обо всём подумавшей дочери. Блеск для губ? Да. Тушь? Нет. Я последовательно перебираю разные варианты, пока не уверяюсь, что выгляжу правильно.
Теперь самая тяжёлая часть. Я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз в коридор, стараясь не врезаться в желоб для грязного белья или не наступить на скрипучую половицу. Застываю наверху лестницы, слушая родителей.
Я слышу телевизор, но звук слишком тихий, чтобы его смотрели. Спускаюсь вниз по лестнице и нахожу родителей на кухне: папа прислонился к холодильнику, а мама очищает морковь на раковине.
— Мы едим дома сегодня? — спрашиваю я.
Мама мимолетно улыбается мне.
— Я думала сделать овощной суп. Сегодня вроде как день супа.
«Вроде как день заговоров и интриг для меня», — думаю я, но оставляю эти мысли при себе.
Смотрю в окно над раковиной: ветер кружит опавшие листья напротив нашего забора.
И, конечно же, листья приводят меня к мыслям об Адаме, отчего начинает болеть голова.
— Могу почистить картошку, если хочешь, — предлагаю я.
Мама поднимает на меня удивлённый взгляд. Папа закрывает холодильник и вытаскивает упаковку пива.
— Думаю, это отличная идея.
— Конечно, ты так думаешь. — Мама выгибает бровь. — Ведь это была твоя работа, пока не пришла Хлоя.
Я уже очистила и нарезала кубиками картошку, когда слышу дверной звонок. Требуется сумасшедшая сила воли, чтобы остаться возле стола и делать вид, что я всё ещё читаю журнал, в который слепо смотрю.
Мама отрывает взгляд от плиты и хмурится.
— Кто это может быть?
Я лишь пожимаю плечами, переворачивая страницу и не поднимая взгляд. В гостиной я слышу весёлое приветствие папы. А затем слышу миссис Кэмпбелл. И Мэгги.
— Ну, это звучит…
— Вирджиния, — зовёт отец. — Почему бы тебе и Хлое не выйти на минутку?
Встаю и обмениваюсь с мамой непонимающим взглядом, чтобы она заглотила наживку, крючок и грузило. Она вытирает руки полотенцем для посуды, и я следую за ней из кухни, умоляя свои коленки оставаться сильными, чтобы не дрожать как корабль, идущий ко дну, которым я себя ощущаю.
И я не должна нервничать. Это же просто Мэгги.
Она здесь для того, чтобы осуществить самый большой заговор, о котором мы когда-либо мечтали, вот и всё.
Мама ахает, и я разыгрываю удивление.
— Миссис Кэмпбелл, — говорю я, а затем более мягко: — Мэгги.
Она смотрит на меня, её щеки и глаза покраснели. Она плакала? Что случилось? Она не плакала по телефону. Её мать раскрыла её? О боже, она раскрыла всё, и я под угрозой ареста. Снова. Я буду наказана до самой пенсии.
Мэгги сомневается несколько секунд, а затем бросается через комнату. Я чувствую её руки вокруг себя и слышу полувсхлип в своих волосах.
— Прости, — шепчет она.
Я не знаю, является ли это частью плана. Не знаю, почему она пошла этим путём, чтобы быть убедительной, но мне плевать. Когда я обнимаю её в ответ, мне не надо заставлять себя заплакать.
