— Ты готова? — загруженный вид Кости опять расстроил меня, но все-таки я села на кровати. Мягкий матрас промялся подо мной. Накрывшись шелковой простыней, смахнула длинные локоны назад за спину, и посмотрела на Дубровского, мотая отрицательно головой. Он нахмурился, затем приблизился к кровати и остановился возле меня. Прикасается к лицу, нежно гладит по щеке, задевая большим пальцем мою нижнюю губу. Пристально следит за своим действием, затем поднимает на меня свой черный, голодный взгляд. Уже неделю у нас с ним не было близости, черт возьми, и я сама соскучилась по Дубровскому. Встав на коленки перед ним, с меня упала простынь, и теперь я предстала перед ним абсолютно обнаженная, разгоряченная, жаждущая… Костя шумно сглотнул и прорычал, касаясь моей груди. Напряжение мигом пронзает все мое тело, и я простонала, когда мой Дом, схватил грудь, которая умещалась в его ладони. Он начал мять ее, и царапать ногтем, задевая не без этого возбужденный сосок. Я застонала, затем потянулась к его шее, желая притянуть к себе, жаждая вкусить страсть поцелуя. Но Костя покачал головой, впиваясь обеими ладонями в мои бедра.
— Но почему? — с непониманием посмотрела на него, и села на попу. — Что не так, Кость? Почему ты отказываешься? Объясни?! — на последнем слове я уже снова сорвалась, и меня начало колотить. Быстро накинув на себя простынь, я спрыгнула с кровати и отправилась в ванную комнату, так и не дождавшись от Дубровского ответа.
— Поторопись, — слышу приглушенный приказ в его исполнении, — в компании много дел, и мы должны быть там уже через полчаса.
— Оставь меня, — с обидой проговорила, захлопывая демонстративно дверь. Я не знаю, что с ним происходит, черт возьми, но меня это начало беспокоить. Что если он жалеет о нас? Что если не такого финала он хотел, твою мать? Прислушиваясь к его шагам, понимаю, что Дубровский стоит у дверей. И я прислонилась, упираясь лбом и ладонью, словно могу так ощутить под кожей его плоть. Дыхание прерывистое, а закрыв глаза, ощущения становятся более осязаемыми. — Я люблю тебя, — вслух прошептала, и через секунду слышу его ответ:
— И я тебя, Вика, — так же тихо, а потом раздались частые шаги, свидетельствующие об его уходе. Я хотела закричать, потребовать от него ответов, почему он в последнее время ходит, словно ему вшили датчик, который в любое время может сдетонировать, если он скажет что-то не то мне. Соскользнув по двери на пол, я облокотилась спиной о нее, закрывая лицо ладонями. Заплакала, чего не позволяла последние несколько дней. Я стала слишком плаксивой и меня все раздражало. Даже Вера, и та старалась особенно не задевать меня. В последнюю нашу встречу в прошлые выходные мы просто просидели в зале квартиры Дубровского и смотрели фильмы. Я рассказала ей, что случилось со мной, после того как девушка отдала мне мои вещи в клубе. Вера тогда метала гром и молнии по всей комнате, сокрушаясь на чем свет стоит, и даже порывалась напрячь Сашу, чтобы ее муж помог Дубровскому закопать Вячеслава. Воспоминание, что всплыло в данную минуту немного рассмешило меня, и вроде бы полегчало. Одно я знаю точно, что пора вытрясти из Кости всю душу, что он задумал, и почему скрытничает. Поднявшись на ноги, почувствовала головокружение и перед глазами зарябило. Меня слегка пошатнуло, но я успела схватиться за ручку двери, и как хорошо, что заперлась на замок, иначе бы улетела в комнату кубырем.
— Чёрт, — выругалась, потом все-таки добралась до унитаза и, закрыв его, села. Меня лихорадило, и такое состояние уже было на протяжении недели. Покрывшись легкой испариной, я оторвала от туалетной бумаги несколько салфеток и промочила лоб. Руки все еще дрожали, но перед глазами уже не плясали мушки. Почувствовав себя более-менее, встала и умылась холодной водой. Затем посмотрела на себя в зеркало: глаза искрились, щеки на удивление порозовели, и теперь губы соперничали по краске с ними. Проведя ладонями по лицу, ополоснула его еще раз, раздумывая из-за чего у меня может быть такое состояние. В висках пульсировало, и чтобы минимизировать боль, полезла в аптечку, в которой напоролась на свои тампоны. Застыла, соображая, когда в последний раз у меня была менструация. Холодный пот прошиб насквозь, и я напряглась, подсчитывая дни. — Твою мать! — воскликнула, ударив по раковине, ощущая ладонью причиненную боль. — Боже, нет-нет, — отрицательно мотала головой, не веря своим же мыслям, которые с успехом посчитали дни моей долгой задержки. Не веря самой себе, стала ощупывать свое тело, отмечая, насколько грудь стала чувствительной, но я отказывалась верить в то, что могла забеременеть. Дубровский явно будет не в восторге, и все же мне следует сначала удостовериться, а потом сообщить, если будет о чем сказать.
Вылетев из ванной, я быстро набрала Вере. Подруга со второго гудка ответила мне своим сонным голосом:
— Вика, — простонала она, недовольная тем, что я разбудила ее.
— Вера, кажется, я беременна, — шепотом сообщаю новость, и по ту сторону наступает гробовая тишина, которая жутко нервирует и сводит меня с ума. Я грызу ноготь, ожидая от Веры ответа. — Ну что ты молчишь? — не выдержав, сама нарушила молчание, всплеснув своей свободной рукой, а затем ладонью накрыла все еще свой плоский живот и заулыбалась, пряча ото всех свою улыбку за распущенными локонами.
— Э…, — Вера никак не может подобрать подходящие слова.
— Что мне делать? — не унимаюсь я, в пару шагов преодолевая комнату, останавливаюсь у окна, которое выходит на шикарные виды Москвы. Вдали виднеются здания Москва-Сити, куда, собственно, мы сейчас с Дубровским собрались.
— Ты тест сделала? — спрашивает, шурша на заднем плане. Встает, судя по всему. — Саша, подожди, тут Вика с новостями, — бурчит она на своего мужа, и мужчина все же отстает от подруги.
— Нет, — качаю отрицательно головой, — нет, еще не успела.
— А как ты тогда выводы сделала, ну ты даешь, — нервно хохотнула Вера. — Тошнота, головокружения, задержка, в конце концов, — перечисляет она, словно загибает пальцы, оглашая симптоматику, которая сопутствует беременности.
— В том то и дело, Вер, месячных нет, — шумно выдохнула я, прикоснувшись к холодному окну. — Причем уже давно, больше пяти недель, — тихо отвечаю, чтобы только Вера об этом услышала.
— В ваш первый раз, — за меня продолжает, — в день их свадьбы.
— Да.
— Ну…
— Я не знаю, что мне делать, — растеряно признаюсь, разворачиваясь. Телефон выпадает из моих рук, потому что я напарываюсь на Дубровского. Замерев на месте, мы оба пристально смотрели друг другу в глаза. Неотрывно. Мужчина был напряжен и обеспокоен. Он осмотрел всю меня с ног до головы, затем сделал еще один шаг, встав ко мне вплотную. В образовавшейся тишине мы оба слышали взволнованный голос Веры, как она звала меня, матерясь всеми благими матами. Костя опустил обе своих ладони мне на плечи, затем притянул к себе, вбирая в сильные объятия. От неожиданности, я сама обернула его торс в кольцо, утыкаясь лицом в крепкую, твердую грудь.
— Вика, твою мать! — отчетливо раздавалась ругань Веры. — Ответь! Сейчас же!
— Подожди, — ласково произнес Костя, опустившись передо мной, он поднял телефон и вложил его мне в руку. — Поговори с ней, я буду на кухне. — Меня жутко пугает его тихая реакция, и как многое он успел услышать. Дубровский так нежно погладил меня по лицу, что мне хотелось разрыдаться, потому как я дико соскучилась по его ласкам в постели.
— Я на связи, — проговорила Вере, едва проследив за тем, как за Костей закрылась дверь.
— Ты издеваешься надо мной?! — свирепо проорала подруга, продолжая материться. Впервые столько бранных слов летело в мой адрес от девушки. — Только не говори, что твой Дубровский оказался в комнате, пока ты мне тут изливала свои признания, — как бы между прочим, заметила она, но, когда я промолчала, Вера снова ругнулась. — Так, девочка моя, сначала сделай тест, хорошо?
— Естественно, — наконец, ко мне вернулся дар речи.
