получится. Потому и я… ничего не предпринимаю. Сижу тихой мышкой и жду у моря погоды. Редкое явление, ну а как иначе?
Поднимаюсь к себе. Паулина давно сладко спит, обнимая любимую игрушку, с которой не расставалась даже в Дубаях. Под подушкой прятала. Очаровательное зрелище и совсем даже не смешное.
Помнится, этот жирафик стал первой точкой раздора между Павликом и Тимохой. Последний нелестно пошутил про детский мир, бантики и "девочка, давай я куплю тебе леденец?". Рофл не затевался как попытка оскорбить, но чисто Нечаевская саркастичная подача усилила негативный эффект. А дальше пошло-поехало.
Желание эпично плюхнуться на матрас разбивается о скалы реальности. Ёмаё, я ж не убрала бардак. Понимаю это за секунду до приземления на вешалки. Ой. Больно впивается. Делать нечего — под включённый в телефоне фонарик запихиваю всё обратно в шкаф.
Не прям запихиваю, конечно, более-менее складываю, но не до маразма. С линейкой не бегаю. Туда же, на нижнюю полку отправляется и железный бьюти-чемоданчик. А, нет, погодьте, со стола не убрала мелочёвку. Офигеть. Три часа ночи, а у меня генеральная уборка.
Консилер, подводка, тени, румяна, пудреница — все колпачки закрываются, вся косметика складывается в соответствии с брендами, иначе, говорю, потом не разберу что и куда. Использованные салфетки и ватные диски сгребаю в кучу, собираясь выкинуть, но рука замирает над мусоркой. А это что?
Вынимаю скомканные яркие бумажки, оказавшиеся двумя явно распечатанными с принтера билетами в кино под открытым небом в одном из парков. Сеанс на этот вечер. Несколько секунд уходит на то, чтоб понять: чьи они. Однако решаю перестраховаться. Мало ли.
— Павлик, — трясу спящую блондинку. — Ты в кино сегодня ходила?
— Чего? — неохотно елозит она под пледом. — Какое кино? Сонь? С ума сошла?
— Я билеты нашла. Может, Тима подогнал?
— Ничего он не подгонял.
— Значит, не твои?
Понимая, что иначе от неё не отстанут, Паулина неохотно открывает один глаз. Предупредительно сую ей под нос мятые бумажки.
— Впервые вижу, — с чувством выполненного долга отворачиваются на другой бок, прижимая жирафа к щеке.
Ну всё, теперь точно сомнений нет. Срываюсь с места и нет, это не терпит до завтра. Меня ж сожрёт изнутри, если не получу ответа.
В гостиной Геры уже нет. На кухне тоже. В туалете пусто, на крыльце никто не курит. Значит, остаётся только одно место. Не утруждаясь правилами приличия, врываюсь в мужскую комнату без стука.
В этот час даже на улице не темно, но с непривычки мало разберёшь. Ориентир — дикий храп страдающего астмой медведя из дальнего угла. Нет, мне точно не туда. Мне туда, где знакомые черты частично подсвечивает дисплей.
Полусидящий в кровати Михей при виде меня отвлекается от смартфона, включая настольную лампу.
— Где пожар?
— Что это? — сажусь рядом, запоздало понимая, что он без футболки. И, наверное, без спортивок, под одеялом не понятно.
— Ммм… билеты? Решила в кино сходить?
Хррр… Нечаевский храп режет барабанные перепонки как наждачка.
— Не ломай комедию. Это ведь твоё.
— И?
— Твоё или нет?
Хррр…
— Ну допустим.
— И что они делали в моём мусорном ведре?
— Полагаю, отправились в утиль. Я, конечно, не знаю, может ты в мусорке что-то важное хранишь.
Сердито пинаю его… вроде в колено. Под одеялом опять же фиг поймёшь.
— Михеев, что это?
Хррр…
— Слушай, сходи к лору. У тебя по ходу проблемы со слухом. Говорю же, билеты.
Теперь ему прилетает кулаком в плечо.
— Не беси, Михеев, — очередной смачный всхрап с заглатыванием воздуха прорезает пространство. Не выдерживаю и, схватив первое попавшееся под руку, швыряю на звук. Скуление подтверждает, что попала. Становится тихо. Наконец-то.
— Это вообще-то был мой будильник, — замечает Гера.
Я в курсе. Тяжёлый, электронный. Таким по башке никто бы не хотел получить.
— Я жду пояснений.
— Да боже мой, какая ты дотошная. Ну моё, дальше что? Думал сходить, потом передумал.
— И собирался позвать меня? Билета два.
— А кто сказал, что второй предназначался тебе?
Эм… Неужто лоханулась?
— Значит, не я?
— А что, хотелось бы?
— Да или нет?
— Может, да. А, может, и нет.
Да он глумится!
— Пошёл ты, — швыряю в него злосчастные огрызки и хочу уйти, но меня хватают за запястье, возвращая на место.
— Да, да, да. Разумеется, второй для тебя, истеричка. Для кого ещё?
Уходить больше не пытаюсь, но кисть демонстративно вырываю.
— Так почему не пригласил?
— У тебя такие грандиозные планы были, не стал влезать.
— Или боялся, что не соглашусь?
— Не смеши. Мне ж не пятнадцать, чтоб бояться отказов.
— Вот чего ты брешешь? — вскипаю я. — Признайся, наконец, что я тебе нравлюсь!
— Остынь, ты не чайник.
— А ты не юли и будь мужиком! Хочешь трахнуть — трахни. Хочешь пригласить на очередное свидание — пригласи! Есть у тебя яйца или нет?
Одеяло рывком сдёргивается в сторону, а в следующее мгновение я оказываюсь уложена на лопатки, прижатая мужским телом. Ну да, точно, без спортивок. Только боксёры.
Лицо Михеева нависает сверху. Близко, очень близко…
— С яйцами, это ты перегнула. Вот прям лишнее.
Ничего не отвечаю. Не до этого. В сознании словно пузырьки лопаются. Чпок. Чпок. Чпо-о-ок… Сердце учащает пульс, отстреливая молоточками в ушах. И воздуха не хватает. Кислород, где кислород? Почему так тяжело дышать стало? А мурашки, мурашки откуда? Я спрашиваю, вы откуда взялись?!
Михеевский пронизывающий взгляд прожигает насквозь. Странно, что палёной тканью не пахнет. Чувствую себя тем самым несчастным муравьём под
