с вашим сыном встречаемся.
— Это для меня не новость, — бесцветным голосом говорит Бакуцкий. — Мой вопрос звучал несколько иначе.
Я выдыхаю, пытаясь подобрать нужные слова, но с треском проваливаюсь. В голове звенит лишь один ответ, который я и озвучиваю:
— Марк Геннадьевич, при всём уважении, я бы не хотела отвечать на этот вопрос. Наши отношения с вашим сыном касаются только нас, и я вам обещаю, что на работе это никак не отразиться.
Он снова награждает меня слабой улыбкой, а глаза впиваются в моё лицо, словно пытаются увидеть все панические мысли и переживания, что вертятся в голове.
— Не отразиться на работе это, увы, никак не может, — задумчиво говорит он. — В конце концов, я ведь хотел видеть одного из вас своей правой рукой. Как вы отнесётесь к тому, если завтра на общем собрании, я объявлю, что место главного редактора получит Аристарх?
Я сглатываю. Обида неприятно царапает горло, но я подавляю эмоции. После того, как директор отослал меня работать в филиал, я уже и не надеюсь на получение этой должности.
— Что ж, я его поздравлю от чистого сердца, — говорю как можно искренней.
— Вот как, — немного разочарованно тянет он. — Признаюсь, мне комфортно работать с вами, Кристина. Вы верная работе, целеустремлённая, исполнительная, и что греха таить, от некоторых ваших идей я в полном восторге. Но, я боюсь, отношения с моим сыном станут для нас помехой. Давайте поступим следующим образом: я даю вам слово, что должность будет ваша, если вы порвёте с Аристархом. Или… — он разводит руками. — Вы уже поняли.
Я ошарашено округляю глаза и не могу вымолвить и слова. Слышу только, как Марк Геннадьевич распинается, рассказывая обо всех прелестях новой должности, о заработной плате с кучей нолей, о новых возможностях…
— Подумайте, Кристиночка, до завтра у вас ещё есть время…
Подумать? Я ни о чём не могу думать, кроме его последней фразы: «Вы уже поняли»… У меня же кредит на машину! И жилья собственного нет. Без работы я просто окажусь на улице.
— Я буду уволена? — шепчу не своим голосом.
— Вы? — немного озадачено переспрашивает он. — Нет, разумеется, я не настолько глуп, чтобы стрелять себе в ногу. Вы продолжите развивать наш дочерний канал.
С облегчением выдыхаю.
— Тогда тут не о чем думать, — качаю головой. — Я не могу согласиться.
Бакуцкий склоняет голову и награждает меня очередным хитрым взглядом.
— Почему?
— Не могу и всё, — повторяю твёрже. — Извините, мне нужно уйти.
С этими словами я заканчиваю неприятный разговор и ухожу, а Марк Геннадьевич больше не пытается меня задержать.
Остаток вечера я провожу в напряжении. Голову никак не отпускает мысль, что меня пытались подкупить, причём довольно прозрачно. Аристарх замечает перемены в моём настроении и начинает упорно выяснять причины.
— Это Ксения тебе что-то наговорила?
— А ей есть, что мне сообщить? — подлавливаю его, выгибая бровь.
Аристарх вздыхает.
— А ты мало того, что вредина, ещё и невыносимая ревнивица.
— Ну, спасибо! — благодарю кисло.
Знал бы Аристарх, что я только что отказалась от места главного редактора и, по всей видимости, впала в немилость его отца. Потому что Марк Геннадьевич буквально не сводит с меня глаз. Будто ожидает чего-то, а я настолько устала от этого вечера, что даже голову напрягать не хочу, чтобы анализировать его поступки и действия.
— Не беспокойся, Кристина ко мне и близко не подходила. Это она возле тебя весь вечер бабочкой порхает.
— И ты не беспокойся, вредный жук в моём лице не ведётся, — ухмыляется Аристарх, притягивая меня за талию. — Уже довольно поздно. Может, сбежим? — шепчет мне на ухо, машинально играя с прядками моих волос.
— Ты читаешь мои мысли, — закусываю губу.
— Тогда пойдем, попрощаемся со всеми.
Чуть позже мы садимся в такси. Аристарх называет водителю адрес своей квартиры, а у меня начинает звонить телефон. На дисплее высвечивается номер Арины. Подруга наконец-то соизволила позвонить мне спустя месяц полной тишины. Я моментально превращаюсь в слух и отвечаю.
— Алло.
— Крис, ты где? — слышу сдавленный голос, и едва узнаю его.
Сквозь динамик до меня доносятся приглушённые всхлипы. Она что, плачет?
— Я… — теряюсь. — Я с Аристархом. А ты?
— Я возле твоей двери, — её голос срывается. — Пожалуйста, приезжай.
— Что случилось?!
— Я и Руслан… Мы разводимся, Крис…
Через пятнадцать минут такси останавливается у подъезда моего дома. Я открываю дверь автомобиля, позабыв даже попрощаться с Аристархом. Он перехватывает меня за руку и заглядывает в глаза:
— Я могу чем-то помочь? — спрашивает скорее из вежливости.
— Нет, я сама, — целую его на прощание. — Увидимся завтра.
— Хорошо, — кивает он, и как только я выбираюсь из машины, даёт отмашку водителю.
А я со скоростью пули несусь к своей квартире, перепрыгивая по две ступени. Меня не волнуют ни каблуки, ни длинная юбка платья, главное чтобы Арина меня дождалась, и не натворила глупостей. Замираю на лестничной площадке, глядя на то, как Арина, больше похожая на привидение, сидела в своей дорогой фирменной одежде прямо на полу. Прислонившись к железному дверному полотну, она свернулась калачиком, подобрав колени к груди, и невидящим взглядом заплаканных глаз смотрела в пустоту.
— Ариш, — тихо позвала её и присела на корточки. — Ты как?
— Никак, — ответила сломленным хриплым голосом. — Совсем никак.
— Вставай, — тяну её за руку. — Наверняка испачкалась.
— Плевать, — безразлично жмёт плечами, но поднимается.
Я открываю дверь и завожу её в коридор. Арина снимает туфли и стоит столбом, обнимая себя руками. Её нижняя губа дрожит, подруга явно сдерживает очередной поток слёз. Беру её за руку и веду на кухню. Наливаю нам чай и лезу в аптечку за успокоительным. Кладу блистер на стол перед подругой, но она отодвигает его ладонью, пальцы мелко трясутся.
— Выпей, — настаиваю я.
— Мне нельзя, — отвечает бесцветным голосом. — У меня задержка.
— Что? — роняю на стол чайную ложку, и та, жалобно звякнув, падает на пол. — Ты беременна?
Арина прикусывает губу и морщится, а из опухших покрасневших глаз капают слезинки.
— Пока не знаю, — жмёт
