говорится нельзя помочь тому, кто сам этого не очень-то и желает.
– Понимаю, – подхожу к ним с Катей и снова сажусь на место. – И что нас ждет дальше?
– Много чего, Алис. У меня одна надежда.
– Какая?
– Чтобы ты была рядом и верила.
– Считай желание исполнилось. Что-нибудь еще?
– Нужно подумать и о твоих мечтах.
– Ну знаешь, я многого хочу, – заигрывая улыбаюсь.
– Я серьезно.
– Об этом подумаем потом. На данный момент у нас маленькая дочь и на свои мечты я пока что поставила маленький трехмесячный крестик, а дальше видно будет.
– Хорошо. Но мы к этому разговору вернемся.
– Конечно. А теперь говори, какие проекты в голове уже есть?
Стас пролежал в больнице еще пять дней, прежде чем его отпустили домой. Там я приготовила большой ужин устроив семейный вечер на троих.
Перед этим я помогла его маме немного обустроиться в квартире, откуда вышла в немного расстроенных чувствах. Хоть и понимала, что это бред.
Вещи той девушки, которой Стас помогал оставались там все это время, и мы вдвоем их паковали в коробки. Татьяна Романовна сразу заметила мое настроение, но я уже вызвалась, да и знаю, что он не врал.
Но в общем-то все быстро забылось, когда его выписали и он снова был рядом.
За время лечения прошла экспертиза по почерку, если я правильно поняла и выяснилось, что Стас не подписывал никакие документы на фирму отца. В итоге самого Багрова старшего объявили в розыск, а Стас решил из бюджета компании выплатить все штрафы и моральный ущерб семьям у кого погибли люди в том проклятом здании.
Все на самом деле сложнее, но я именно так поняла его рассказ. Однако по лицу было понятно другое, но в этом мне Стас так и не признался.
Чувство вины.
Обещанный ужин и знакомство с семьей прошли по плану и надо сказать все вышло замечательно. Звездой вечера была конечно же Катя. Подключили на десять минут Аню, по которой ужасно соскучились. Успехи у нее были ошеломительные. Со слезами на глазах мы наблюдали, как она ходила, держась за специальные поручни. И через пару недель она планировала полететь домой, если все будет идти так и дальше.
После звонка мы еще долго сидели в грусти, приправленной счастьем. Поверить, что все это останется в прошлом было сложно. Потому что мы год жили в этой ежедневной боли. Мы даже не были уверены в том, что вообще будет возможно исправить совершенное этим чудовищем.
Но сегодня… сегодня мы все знали наверняка, что это лишь начало ее и нашей новой жизни.
Оставаться ночевать никто не захотел, поэтому всех отправили по домам на такси и остались наедине.
– Даже не думай, – сразу же выставляю руки, когда мужчина львиной походкой направился ко мне, а на красивых губах заиграла лукавая ухмылка.
– Почему? Я соскучился. А ты нет? – ловит, выставляя по обеим сторонам от моего лица руки у стены.
– Соскучилась что сил нет, но ты только после больницы.
– И? Я же не в больнице. Если выписали, значит здоров, или почти здоров.
– Ну Стас, не хочу, чтобы у тебя что-то болело.
– Так у меня и болит, кое-что. А если переживаешь, я не против чтобы ты все сделала сама.
Моей шеи касаются горячие и влажные губы, а тело сдается, как и мой разум.
– М-м-м… хорошо, только поднимемся наверх. Я радионяню не приносила сюда. Иди, я сейчас, кружки отнесу на кухню.
– Если ты надеешься, что я усну, пока ты будешь изображать тут деятельность, то спешу огорчить, я буду ждать.
Улыбаюсь и целую в ответ на его шутку.
– Ступай, я сейчас.
Иду на кухню, оставляю там посуду и чувствую прохладу. Осматриваю комнату, проверяю окна. В гостиной действительно холодно стало.
Здесь есть двери на задний двор выходящие, но мы их не открывали, потому что на улице холодно, а у нас дочь маленькая. Ступаю к ним медленно, чувствуя непонятный мне страх.
Прозрачный тюль чуть-чуть колышется, говоря о том, что мои подозрения верны. И стоит задуматься каким образом они оказались открыты.
Внутри все деревенеет, когда я слышу шаги позади, но не успеваю обернуться или закричать, как на мой рот ложится чья-то грубая.
– Ш-ш-ш красавица, я сегодня не настроен долго уговаривать. Услышала? Кивни.
Киваю и он разворачивает меня к себе убрав руку.
В темноте плохо видно его лицо, но кое-что я точно могу сказать, я его не знаю. И мне страшно от того, что наверху моя малышка и раненый Стас.
Замечаю блеск лезвия в его кисти и, разумеется, о том, чтобы закричать нет речи. Он просто воткнет его в меня, и в итоге я просто умру. Чего бы ему не нужно было, я обязана его задержать внизу, не дать подняться наверх.
– Прошу вас, – шепчу еле слышно от удушающего страха. – Что вам нужно? У меня нет ни денег, ничего.
– Поверь, я сам найду то, что мне нужно.
– Что? Я одна здесь… – со второго этажа доносится крик Кати, и я онемеваю за секунду.
– Как славно, ненавижу детей, – мерзкая улыбка блестит на мужском лице и я, ничего не соображая больше, решаю защитить своих любимых.
Все так быстро происходит. Я бросаюсь на него, но он меня отталкивает и я падаю на кресло свалившись с него.
Оказываюсь немного дальше и начинаю кричать:
– Стас… Стас звони в полицию. Здесь какой-то человек…
– Значит и зятек тут? Отлично, – он идет к лестнице, но я бегу за ним и прыгаю на спину, схватившись за шею.
Царапаю как могу и что могу. Не вижу куда попадаю.
Но он тут же скидывает меня с себя, а упав с высоты его роста становится больно спине, которая, итак, была не в порядке.
Застонав от боли, сложно подняться. Но я встаю и вижу, как он, дойдя до последней ступени прямой лестницы, получает битой, кажется, от Стаса по лицу и валится назад, кубарем с лестницы.
Облокачиваюсь о стену, кое-как держась на ногах.
Любимый подбегает и тут начинает спрашивать, как я.
– Все хорошо, только спина болит. Катя…
– С ней все хорошо. Я ей соску дал, заметив, что ты не идешь.
– Кто это? Боже… надо вернуть охрану.
– Верну милая, прости. Я думал, что все миновало.
– Так кто это? Он тебя зятем назвал.
– Отец Жени и партнер моего отца. Его ищет Мор. Они оба его на деньги кинули.
– Я к дочери, – в прострации иду по лестнице, но Стас меня останавливает.
– Алис, прости,
