так старательно закрываешься от всех.
Он по-прежнему знает меня хорошо. Я шумно выдохнула:
— По-другому, Саш, не выжить. Знаешь же: с волками жить…
— Ты не устала?
— Все иногда устают от жизни, но это проходит.
— Почему ты одна? — вдруг спросил он. — Разве я ушел тогда для того, чтобы ты осталась одна?
Я молчала. На глаза навернулись слезы. Что это со мной?
Саша подошел ко мне и взял мое лицо в свои руки. Я распахнула глаза, но с места не сдвинулась.
Он медленно склонился ко мне, и я почувствовала на своих губах его теплое дыхание… Несколько секунд просто смотрел на меня и, наконец, отпрянул. На его красивом лбе появилась морщинка.
— Ничего не изменилось, да? — он все еще был очень близко. — Не важно, рядом он или нет, ты все равно не примешь меня…
Я опустила глаза. Дежавю… Второй раз смотреть Саше в глаза в такой момент было невыносимо. Еще и потому, что мы стали старше, и все происходящее между нами уже не объяснишь романтическим флером юности…
Нам было по тридцать — и мы были одиноки. Я — потому что так и не смогла отпустить Даню, а он —… судя по всему, потому что до сих пор надеялся, что у нас что-то получится.
Тупик. Куда не посмотри — тупик!
Саша сделал шаг назад и попытался улыбнуться.
— Я все понял, — он достал из кармана визитку. — Здесь есть мой номер… — я подняла на него глаза. — Позвони, если захочешь…
Саша смотрел на меня с нескрываемой надеждой. Я взяла протянутый номер:
— Договорились.
Он выдохнул и, улыбнувшись своей обворожительной, но по-прежнему грустной улыбкой, пошел домой.
А я, как и много лет назад, стояла и смотрела ему вслед.
Мне хотелось сказать ему, что я не заслуживаю его любви, что он должен остановиться и жить дальше… Мои невысказанные слова скатились по щекам горячими слезинками.
Я подняла голову вверх и долго смотрела на низкое звездное небо.
В этот раз дома мне было очень хорошо. Я много спала, вкусно ела, читала… И запретила себе думать о Дане. Словно его и не было, словно он мне просто приснился!
Но как бы я ни старалась, мой город, родительский дом, и все вокруг было пропитано этим парнем.
В один из дней мы с мамой вышли прогуляться по городу и зашли в школу. Коридоры и классы были пустыми — каникулы же!
Пока мама забирала в своем кабинете оставленные перед праздниками тетради, я прошлась по тихим этажам.
Невольно накатили воспоминания: наши разговоры с Сашей и Таней под лестницей, уроки литературы, истории, алгебры; библиотека и лестница, на которой я однажды решила прожить вечер не по плану…
Сейчас все это казалось картинками из какой-то забытой жизни. И все же… Сердце сбилось с ритма, а потом кольнуло, отчего я не сдержалась и шумно выдохнула, прогоняя непрошенные слезы.
Наш город тоже сильно изменился. В центре построили два крупных торговых центра, а в Городском парке — колесо обозрения и кучу аттракционов. Но что меня удивило сильнее всего — это большой ресторан с панорамными окнами на старой заброшенной смотровой площадке. Словно кто-то решил окончательно стереть все воспоминания о нас с Даней с этого места.
От самой дороги, вверх по склону до парковки въезд был украшен яркими фонарями и новогодними гирляндами, а сам ресторан напоминал сейчас домик из какого-то новогоднего фильма: уютный и светящийся теплым светом.
— Кто-то из питерских, говорят, открыл, — кивая на ресторан и видя мою заинтересованность, сказала мама.
— Красиво, — грустно сказала я.
— Ага, и дорого. Нина Ивановна отмечала тут свой юбилей, говорит, кормили вкусно, но всю пенсию потратила, — мама усмехнулась. — И все же хорошо, что в городе еще что-то строится, а то только рушится и рушится…
Несмотря на мое неторопливое времяпрепровождение, прошло уже три дня нового года.
За это время мама только однажды спросила о Дане. Мы вместе с ней и папой сидели в гостиной.
Я заметила, как напрягся он при упоминании о парне, перевернувшем однажды мою жизнь. Да уж… устроила я им тогда окончание лета: уехала через день, после разговора с Даней и первые годы приезжала редко — то подработку какую-нибудь в Москве искала, то практиками учебными прикрывалась… Потому что дома все о нем напоминало.
— Значит, Даня вернулся в Россию, — мама вязала шарф и как бы рассуждала вслух. — А его отец говорил всем, что он в Америке останется, что у него там дом, друзья и работа… Эля, тебе не кажется ваша встреча слишком необычной?
— Я не знаю, мам… Я так удивилась, когда увидела его в нашем офисе! А тут еще совместный проект, и мы оба ведем его…
— Как он сейчас? — аккуратно спросила она.
— Красив, успешен, уверен в себе и богат.
— Ну, этого следовало ожидать, а как у него с личным?..
Папа громко закашлялся, и мама, улыбнувшись, замолчала.
— Я думаю, что с этим проблем у него нет, — рассеянно ответила я, переключая каналы.
Больше родители ни о чем не спрашивали.
Говорить со мной и давать советы — дело неблагодарное: выслушать — выслушаю, но все равно сделаю так, как считаю нужным. Тем более в отношении Дани.
Я ушла в свою комнату и долго сидела в тишине, не включая свет.
Чтобы чем-то заняться, я взяла в руки телефон и полистала график ближайших встреч и список срочных и не очень дел. На начало января их оказалось немного.
Еще утром я заметила, что за праздники мне никто не позвонил и не написал. Как забавно, но популярная нынче в Москве связь в моем родном провинциальном городе не работала! По словам Димы, ставить усилитель сигнала для нее собирались только в следующем году.
Я держала в руках совершенно бесполезный телефон и улыбалась: давно у меня не было такого отпуска! Даже на ГОА и в Тайланде меня умудрялись найти и задергать до нервного тика. Оказывается — надо было просто уезжать домой!
Я отключила телефон и убрала в сумку. Через пару дней пора было возвращаться на работу, но сегодня и завтра у меня еще есть время…
И все же после ужина я уселась за собранные для меня моей помощницей документы.
Перед сном зашла
