идём вверх по лестнице, то есть скорей всего тюрьма у меня будет благоустроенная с окном.
– Андрей, ты меня в спальню Юдина, что ли, ведёшь? – забеспокоилась я, когда мы на втором этаже в коридор не свернули, а продолжили подниматься.
– Именно туда.
– Зачем? – помимо того, что остановилась, ещё и в перила вцепилась – фиг отдерёшь.
– Куда велено, туда и веду. А все свои вопросы впредь, будь добра, адресуй Ренату Матвеевичу.
Эх, высказалась бы и по поводу «Велено» и «Адресуй», но Андрей ещё пригодится. Не станет же он паразит такой пять лет на меня дуться, время пройдёт, остынет, и опять будем дружить.
– Хватит уже пыхать на меня праведным гневом, – потребовала я. – Не переживай, Юдин на мне не только за себя, но и за тебя, и за твоих коллег, и даже за соседа через дорогу, как следует злость выместит. Мало точно не покажется. Надолго запомню. Так что вырубай пахана и включай режим нормального человека.
Мужчина скривился, словно услышал несусветную глупость и недовольно фыркнул, но от меня не ускользнуло, что его взгляд, пусть и на самую малость, но потеплел.
– Будь скромнее и язык прикуси. Глядишь, и от Юдина не так сильно прилетит, как следовало бы. А теперь, Ника, отлипай от перил и пойдём дальше. Не заставляй применять силу, по отношению к девушке мне это противно, но ради работы, ничего, через себя как-нибудь уж переступлю.
Не стала испытывать судьбу и покорно потопала дальше. Андрей не из тех мужчин, что просто так бросает угрозы. Сказал – сделал. А спарринг с ним для меня лишь одним может закончится – нокаутом.
– Меньше спорь, больше плачь, – перед тем, как распахнуть дверь спальни, на ухо шепнул мне Андрей, да так тихо, что даже смысл слов не сразу разобрала, а затем буквально втолкнул внутрь, так что на сказанное отреагировать не успела.
– Арестованная Лапина доставлена, – отрапортовала я. – Сразу прикажете сдохнуть или сначала изволите поиздеваться?
Если Андрей шептал, значит, предполагал, что Ренат в спальне, но только вот где? На вид комната пустая и тихо. В ванной и гардеробной свет не горит, и никаких звуков оттуда не доносится. А у Юдина из-за габаритов что-либо делать бесшумно не получается.
– Тук-тук, – сделав пару шагов, вновь произнесла я, и так и не дождавшись ответа, уже более смело убедилась, что в комнате одна.
Первым делом отправилась в ванную, чтобы промыть рану под проточной водой. Хотя если заработала заражение или ещё какую неприятную бяку, то, наверное, уже поздно, но с другой стороны «Авось пронесло» – тоже никто не отменял.
Дверь в ванную оставила открытой, сильный напор не включала и уши на макушке держала, чтобы Ренат незаметно для меня в спальне не объявился. Помыв ногу, решилась принять полностью душ, тряслась от страха, как будто у Юдина горячую воду отключили, но пусть и наспех, зато освежилась.
Солнце скрывалось за горизонт, глаза из-за бессонной ночи сами по себе слипались, свободная кровать манила, Юдиным даже не пахло. Вздремну.
От хлопка двери подпрыгнула как ошпаренная и не потому, что чутко спала, судя по влаге возле губы, дрыхла как убитая и слюни на подушку пускала, это Юдин громко вошёл, что аж слышно, как до сих пор позвякивают люстры под потолком.
Прислонившись спиной к двери и медленно меня оглядев, Ренат зло усмехнулся. Из чего делаю вывод – мой затравленный вид доставляет ему несказанное наслаждение. И приближаться он не торопится, так понимаю, в его планы входит ловить каждый испуганный удар моего сердца и как следует смаковать.
Поломать бы ему кайф, задрать высоко подбородок, дышать ровно, смотреть уверенно, но в данный момент тело словно парализовало, и единственные движения, на которые смогу себя уговорить – это сигануть под кровать или удрать в ванную. Но как первое, так и второе, помимо того, что унизительно и смешно, ещё и бесполезно. Юдин одним пальцем постель перевернёт и любую дверь без особых проблем выдерет с корнем.
Так что сижу, на активные действия не провоцирую. Ведь пока кошка остаётся на месте, собака за ней не бежит.
– Ну что, Вероника, расскажешь, как жила, чем занималась?
Пропитанный сарказмом тон Юдина под стать его взгляду, он смотрит на меня, как господин на раба, захочет – искалечит, захочет – отберёт жизнь, а захочет и у себя в качестве питомца до конца дней в клетке оставит.
Чтобы там Олег о Ренате не говорил, я точно знаю, он далеко не отморозок. Вот этим и следует руководствоваться. Юдин сейчас ведёт себя и выглядит как нелюдь лишь по причине оскорблённого самолюбия. Если его как-то задобрить, то прежний Ренат возможно вернётся.
– Плохо жила и ничем не занималась. Либо, лежала, как овощ, либо смотрела в окно, – выдохнула чистейшую правду, а иначе никак, если меня искренность не спасёт, то надеяться уже не на что.
Мужчина молчит и по-прежнему скалится, значит, доза откровенности слишком слабая.
– А ещё поняла, – продолжила я, – лучше и вовсе не жить, чем жить в постоянном страхе. Каждую секунду тряслась, боялась, что ты нас найдёшь. Не за себя переживала, за брата. Но самое тяжёлое – это тоска. Тоска по тебе. Ренат, ты можешь не верить, но я скучала.
– Врёшь, дрянь!
Вроде бы Юдин выкрикнул обвинение несколько секунд назад, но его голос отчего-то до сих пор звучит в голове. Возможно, из-за того, что мужчина вновь и вновь повторяет оскорбительную фразу, только говорит он её уже не словами, а выражением лица, на котором отчётливо видны агрессия, недоверие и брезгливость, словно я не девушка, которую он не так давно страстно в объятиях сжимал, а маньяк-психопат, перерезавший всех его близких людей.
Как рыба, выброшенная из моря на берег, открываю рот и закрываю, но ничего произнести не могу. Когда обманываешь, тогда да, ты морально готов к тому, что придётся оправдываться. Сейчас же нахожусь в полной растерянности и даже не знаю, а хочу ли я, чтобы Юдин мне верил. Или даже не так, понятия не имею, нужно ли мне, чтобы Ренат был в курсе моих к нему чувств.
– Скучала, видите ли, она. Как же! – выплюнул Юдин, у него на шее и руках вздулись вены, что на это даже больно смотреть, а что творится с цветом лица, и вовсе молчу – тихий ужас. Никогда не
