запугал до полусмерти, а теперь удивляешься. И какого опять орёшь? Не глухая.
– Чтобы ты да испугалась до полусмерти. Ну-ну. Сдаётся мне ты просто маленькая интриганка. Выпороть бы тебя до красной попы, – Ренат, отпустив мою ногу, направился к выходу.
– Ты куда, за хлыстом? – приподнявшись на локтях, на всякий случай спросила.
– За аптечкой. Сначала вылечу, а уже после отхлещу.
Минут через десять- пятнадцать в дверь постучали. Ренат ни за что бы не стал спрашивать разрешение, чтобы войти к себе в спальню. Значит, это кто угодно, но только не он.
– Войдите, – отозвалась я, мысленно прося небеса, чтобы на пороге появился Андрей и рассказал, где брат и как с ним обращаются.
– Добрый вечер, – официально сухим тоном поздоровалась со мной Анна, что несла в руках белый пластмассовый ящик с красным крестом на боковой стенке.
Значит, Юдин не пожелал поиграть со мной в доктора и пациентку, и роль лекаря досталась Анюте. Что ж логичный выбор, как-то раз, когда мы с ней заболтались, девушка поделилась планами на будущее, сказала, что работа горничной для неё временная, а после, как отучится в медицинском колледже, пойдёт трудиться медсестрой.
Если с мужской половиной обитателей дома я быстро нашла общий язык, то женщины здесь почему-то меня сторонились и лишь одна единственная Аня охотно шла на контакт. Мы могли запросто засесть на кухне и за чашкой чая проболтать несколько часов. Хотя сейчас, глядя на девушку, об этом и не скажешь. Она держится так холодно и отстранённо, как будто мы с ней едва знакомы или вообще видимся в первый раз.
– Привет, Анюта, тебе не обязательно со мной возиться, оставь аптечку, я справлюсь сама, – предложила, потому как сочла, что девушка домой спешила, а Юдин её заданием задержал. Поэтому она и не в духе. Может, её кавалер дожидается возле кинотеатра или с цветами под окнами караулит.
– Ренат Матвеевич, чётко выразился, что именно я должна обработать рану, потому как опыт имею.
Анна с каменным лицом подбрела к кровати с той стороны, где сидела я и, поставив на тумбочку ящик, скомандовала:
– Приподнимите ногу, для начала посмотрим, что у вас там.
Ни черта не понимая, что с девушкой происходит, и почему её отношение ко мне вдруг изменилось, показала ступню.
– Аня, а почему обращаешься ко мне на «вы»? Вроде же как обсуждали этот вопрос и договорились на «ты».
Девушка, не посчитав нужным отвечать, пододвинула к кровати кресло, а когда присела, положила себе на колени одноразовое полотенце и туда же подняла мою ногу.
– Тебе так удобно? – особо выделив интонацией первое слово, спросила она.
– Пойдёт, – теперь и мой голос прозвучал раздражённо.
Крепко стиснув челюсть и зажмурившись, честно терпела и не жаловалось на лечение, но всему же есть предел. Откровенно признаться, Аня хреновая медсестра. С её руками и резкими движениями ей прямой путь ассистировать патологоанатому, чтобы у живых людей от её врачебной деятельности от боли из глаз искры не сыпались.
– Аня, можно чуть аккуратнее, а то я сейчас в прямом смысле заплачу.
– Да ну… Неужели что-то чувствуешь? – издевательский тон девушки говорил лишь об одном, она специально мне делала больно.
Даже не знаю, как удержалась и не зарядила в отместку Анне пяткой по животу, тем более нога у меня так удачно лежала у неё на коленях, чтобы запомнила гадина, когда умышленно заставляешь человека испытывать боль, есть огромная вероятность, что могут дать сдачи. Вместо этого я, поставив ногу на пол, лишила девушку возможности и дальше продолжать заниматься садизмом и, разумеется, попросила её на выход:
– Понятия не имею, какая бешеная муха тебя покусала, и не горю желанием выяснять, но сворачивай лавочку и топай отсюда. Из нас двоих медицинская помощь тебе явно нужнее. Голову подлечи, а то она набок съехала.
Последние сутки меня словно проверяли на прочность, стресса хапнула – хватит вперёд на десять лет, поэтому крайне надеялась, что Анна не станет мотать мне нервы выяснением отношений, а оскорбившись просто уйдёт.
Ага, как же….
Сфокусировав взгляд на мотке бинта в руках, девушка на выход, похоже, и не собирается, сидит и от злобы трясётся, как маленькая собачонка, что мечтает весь мир насмерть загрызть, но в силу размера не имеет возможности.
– Аня, у меня со вчерашнего дня всё кувырком и через одно место. Не нагнетай. По-хорошему прошу, уходи, – буквально заставила себя обратиться к девушке ровным спокойным тоном. Она не тот противник, на которого следует растрачивать последние силы, победа над ней в стратегическом плане никакого значения не имеет. Понадобиться, после с ней разберусь, но не сейчас.
Несколько секунд Анна не могла определиться с решением, остаться ей или уйти. Она то чуть приподнималась из кресла, но через мгновение вновь оседала, то порывалась бросить бинт в аптечку, но сразу же передумывала ...
– Всё, Аня иди уже. Завтра, если возникнет желание, на свежую голову поговорим, – поторопила я, и девушка наконец, поднявшись на ноги, хоть и с перекошенным лицом, но развернулась к двери.
Даже облегчённо выдохнуть не успела, как Анна, обернувшись ко мне, брызнула ядом:
– Уходя –уходи! Зачем ты вернулась? Чтобы потом опять исчезнуть, а он мучился. Дрянь бездушная. Знаешь, что с ним тут было? Он…, он…, убить тебя за это мало….
Глядя на девушку, не верила собственным глазам, откуда у столь юного и миловидного существа взялось столько ненависти? Она ведь на мою голову обрушила все проклятия, которые только возможно. Мне кажется, вложи Анне сейчас пистолет в руку, и она выстрелит без колебаний.
Ненависть, да ещё и жгучая, не рождается на пустом месте, обычно её вызывает такое же сильное чувство, думаю, в нашем случае – это любовь.
– Аня, а Ренат Матвеевич в курсе, что ты в него по уши влюблена? – перебив девушку, спросила я.
Ого какой эффект вызвал вопрос, горничная, побледнев, так и застыла с поднятым над головой кулаком, что грозил мне расправой.
– При чём здесь влюблена? – теперь уже покраснев, растерянно выдала Аня. – Я от Рената Матвеевича ничего кроме добра и не видела, мне его просто… жалко.
– Жалко?! – непроизвольно вырвалось у меня. – Аня, ты в своём уме? Тебе и Юдина жалко? Ренат может вызывать массу эмоций, но только не жалость!
–
