Он сжал мою руку и посмотрел мне в глаза.
— Это срабатывало? — Я вспомнила те моменты, как чувствовала присутствие папы рядом с тех пор, как вернулась сюда. — Ты чувствовал, что становился ближе к ним?
Спенсер тяжело сглотнул, его адамово яблоко дернулось.
— Иногда.
— Ты все так же скучаешь по ним. Это никогда не пройдет, да? — Пока я наблюдала за ним, то не могла даже представить, каково это — потерять обоих родителей. Возможно, мы с мамой и не были близки, но она все еще была в моей жизни.
— Чем больше времени проходит, тем легче становится, — сказал он. — Но это чувство со мной всегда.
— Ты как-то рассказывал о том, как тебя поглотило твое горе. Ты все еще чувствуешь себя так? Поэтому ты назвал свою группу «Поглощенные»?
Он пристально взглянул на меня.
— Ты запомнила этот разговор?
— Я помню все наши разговоры, — призналась я, вспомнив о том, что теперь наши взаимоотношения изменились, связь между нами стала более ощутимой, становилась сильнее с каждым честным словом, что мы говорили друг другу. Но в то же время она была еще совсем хрупкой, будто могла исчезнуть в одно мгновенье.
Он отвернулся и посмотрел на пляж.
— Нет. Я больше не чувствую себя так. Это были темные времена. Большинство песен, которые я пишу сейчас, навеяны чувствами, которые я ощущал тогда. Наверно, поэтому я и назвал так в то время группу. Ну, это, и тот факт, что никому не понравилось первое название, которое я предложил.
— Какое?
Он ухмыльнулся мне.
— «Несравненный Спенсер Пирс и остальные придурки».
Я рассмеялась от его невозмутимого вида, а потом остановилась только тогда, когда он спросил:
— Может, нам стоит позвонить в дверь?
На мгновенье я затихла, раздумывая над ответом, прежде чем ответить:
— Нет.
Он с удивлением посмотрел на меня.
— Этого достаточно. Это то, что мне было нужно. — Я задумалась, понял ли он, что я имела в виду и наш с ним разговор, а не только дом. Без нашего примирения со Спенсером мое возвращение не было бы таким значимым. Если бы я вошла в дом, эффект мог бы стать менее значимым. Внутри не было нашего старого зеленого дивана с пятнами шоколада, в которых мы с Эммой обвиняли друг друга, так же там не было нашего обшарпанного кухонного стола. Стол сейчас был в Мичигане, а диван дядя Рас продал для нас еще много лет назад. Я хотела сохранить свои воспоминания о внутреннем убранстве нашего дома. По крайней мере, так я говорила себе.
— Ты уверена? — спросил он.
Я кивнула, понимая, что должна сказать ему о том, что нуждалась совсем в другом, и это не было внутри этого дома.
— Спенсер, я хочу поговорить с полицией, пока здесь. Я хочу, чтобы они возобновили расследование смерти моего отца, даже если твой дядя уже не сможет понести ответственность.
Он молча смотрел на меня, выражение его лица было нечитаемым.
— Спенсер?
— Я услышал тебя. — Он потер шею, выглядя при этом неуверенно. — И я не виню тебя.
От меня не ускользнуло напряжение в его голосе и морщинки на лбу. Его губы были сжаты в линию, пока глаза смотрели куда угодно, только не на меня. У меня сжался желудок. Эта идея ему явно нравилась еще меньше, чем он показывал. Я не могла его понять. Его дядя был мертв. Он больше не мог причинить боль никому из нас.
— Что не так? — спросила я.
— Ничего, — соврал он.
Его тон эффектно заставил меня заткнуться. Я сделал шаг назад, увеличивая дистанцию между нами.
Какое-то время мы так и стояли, никто из нас не произнес ни слова. Когда момент слишком затянулся, он спросил:
— Тебя отвезти назад?
Слегка сбитая с толку и растерянная, я почти отказалась. Но у меня болели израненные ступни. Я никак не смогла бы пройти пешком две мили до дома Райли, поэтому я согласилась.
Но настроение уже изменилось, в воздухе повисла давящая и разрушающая боль.
***
Райли сидела на диване, сжимая в руках кружку с кофе, мутным недовольным взглядом глядя на меня.
— Я знаю, что не твоя мама, но ты могла бы оставить мне хоть записку, если решила исчезнуть посреди ночи.
Я понимала, что она не злилась на меня. Она снова переживала. Я бросила на пол сандалии, понимая, что в подошве застряла куча песка.
— Извини. Я не планировала никуда идти. Это произошло спонтанно.
— Я просто… — Она запнулась, пока наблюдала, как я наливала себе на кухне кофе. — Я испугалась за тебя, понимаешь? Я узнала о тебе много нового, то, что ты скрывала от меня, о секретах, которые вы со Спенсером хранили, и от этого всего я немного не в себе. Кстати, кто, черт возьми, может пять лет сохранять секрет? Боже. Мне следовало рассказать о вас двоих ЦРУ. Из вас вышли бы отличные шпионы.
Я присела на другой угол дивана.
— Я не могла уснуть, поэтому пошла на пляж, прямо напротив моего старого дома. Там был Спенсер. Мы вместе пошли к моему дому.
У нее округлились глаза.
— Спенсер был там? На пляже? На том месте, где вы, ребята, встречались раньше?
Я кивнула.
— Как он узнал, что ты придешь туда?
Я пожала плечами.
— Он и не знал. Думаю, он стал ходить туда с тех пор, как я вернулась.
Хоть я была снова разочарована, и злилась на Спенсера, этот факт все еще переворачивал все мои внутренности.
Она отставила в сторону кружку с кофе и потянулась ко мне через весь диван.
— Что-то происходит между вами двумя?
Когда Спенсер поцеловал меня на пляже, я думала, что ответ мог бы быть «да», но для начала мне нужно было решить все дела с Нэйтом. Теперь, я понимала, что все было не так просто. Если Спенсер не мог быть со мной полностью открытым, то я не могла быть с ним. По крайней мере, так говорил мне мой разум, но сердце говорило не сдаваться и бороться за него.
— Возможно… я не знаю, — ответила я неубедительно, слыша, как дрожал при этом мой голос.
Откинувшись назад на диванную подушку, Райли бросила на меня робкий, практически разочарованный взгляд. Со всеми теми намеками, которые она бросала на нас со Спенсером, я ожидала, что мой ответ даст ей воодушевление. Но ее реакция была совсем другой.
— Сара, — начала она, затем остановилась. — Я, правда, думала, что вам двоим было бы великолепно вместе. Я имею в виду, Спенсер никого не подпускал к себе так близко, но то, как он смотрел на тебя той первой ночью, когда ты вернулась, и потом, когда он сам себя пригласил присоединиться к нам, я подумала, что, возможно, ты та единственная, кто, наконец, сможет пробиться к нему. — Она покосилась на меня краем глаза. — Но теперь, я понимаю, что вы со Спенсером разделили по-настоящему ужасную историю.
Я сжала руки, переплетя пальцы, пока слушала ее.
— Я не уверена, что постоянное напоминание о прошлом, об этих вещах, хорошо на нем скажется. Я имею в виду, он был… — Она замолчала и неуверенно заерзала на диване. — Это было похоже на то, что он долгое время находился в глубокой яме, и все эти последние годы он вытаскивал сам себя оттуда. Я не хочу, чтобы он сломался и снова затащил себя в то место. Думаю, именно это я пытаюсь тебе сказать.
Когда она закончила, было такое чувство, что она выбила у меня почву из-под ног. Я думала, что тот факт, что мы со Спенсером могли понять друг друга в данной ситуации, было хорошим знаком. Я чувствовала себя хорошо сегодня, потому что смогла поговорить с ним, пока он не замкнулся в себе. Я не задумывалась о том, что это могло навредить ему. Поэтому, он так холодно отнесся к тому, что сказала, что хотела поговорить с полицией? Потому что ему все еще было больно вспоминать о произошедшем?
Мне не хотелось верить в то, что я могла оказаться для Спенсера регрессом. Встревоженная этой мыслью, я попыталась убедить себя в обратном, потому что, даже если Райли знала какие-то факты, она не знала слабое место в виде наших чувств друг к другу.
— Я знаю, что ты заботишься о нем, — сказала я ей. — И я этому рада. У него почти никого не было в жизни, кто мог бы позаботиться о нем. Но я клянусь, что причинить ему боль, это последнее, что я хочу сделать ему.
