Всякий раз, как Стив заговаривал о детях, она старалась побыстрее сменить тему.
— Когда ты сообщишь Лукасу, что увольняешься? — спросила она, стремясь отвлечь мужа от неприятной для нее темы.
— Как только вернемся. Предупрежу за три месяца, чтобы в больнице успели подыскать мне замену. А к тебе приеду на Рождество.
Стив уже смирился с неизбежной разлукой. Он понял и то, что в главном для него вопросе у них с Мередит по-прежнему нет согласия.
— А ты когда скажешь своим партнерам? — поинтересовался он, приняв как должное смену темы.
— Завтра же. Хотя, думаю, они уже что-то почувствовали. Я ведь не вышла на работу в понедельник, а раньше за мной не водилось прогулов. Конечно, им мое решение не придется по вкусу…
— Ну, тут Кэл прав. Они это заслужили. Надо было больше тебя ценить!
Однако они с Кэлом ошиблись: партнеры все-таки ценили Мередит, хотя, возможно, и меньше, чем она заслуживала. Услышав, что она увольняется, партнеры пришли в ужас и использовали все средства, чтобы ее отговорить. Однако Мередит была тверда, и все уговоры и обещания оказались бесполезными.
Мередит честно отработала оставшиеся три недели. В последний день фирма устроила в ее честь прощальный ужин, коллеги желали ей удачи на новом месте. В конце банкета секретарша шефа разрыдалась, Мередит начала ее утешать и вдруг, к немалому своему удивлению, обнаружила, что у нее самой дрожит голос и на глаза наворачиваются слезы. Что там ни говори, тяжело расставаться с местом, где она провела двенадцать лет жизни.
Стив тоже сообщил о своем увольнении. В больнице были удивлены, но Стива коллеги любили, поэтому были рады за него. К тому же в дирекции больницы оценили то обстоятельство, что он сообщил об этом задолго до ухода.
— Жаль, очень жаль, что ты уедешь, — говорил ему Лукас. — Я-то собирался бросить эту больничную рутину и заняться наукой, а теперь придется это отложить по крайней мере на год. Спасибо, что предупредил заранее! За три месяца, надеюсь, мы успеем подыскать тебе замену.
— Я готов задержаться и дольше, если понадобится, — с неизменным великодушием отвечал Стив.
В ночь перед отъездом Мередит ужасно нервничала. В квартире царил беспорядок: повсюду валялись вещи и сверкали замками распахнутые чемоданы.
— Подумать только! — покачала головой Мередит. — Ничего подобного я не испытывала с тех пор, как уехала из дома в колледж. Прощай, прежняя жизнь… и что-то еще ждет впереди! Знаешь, мне до сих пор не верится, что все это происходит наяву.
— Мне тоже, — с грустью улыбнулся Стив.
Мередит потерянно оглянулась. Ей хотелось запомнить каждую мелочь, было такое чувство, словно она покидает свой дом навсегда.
Стив положил ей руку на плечо.
— Не переживай, малыш. Через неделю ты снова будешь здесь — дома.
— Знаю. Но все равно нервничаю.
— Не надо, — подбадривал он ее. — Все будет хорошо. Вот увидишь, все будет просто отлично! Пройдет несколько месяцев, и мы с тобой снова будем вместе… и счастливы.
— Разумеется, — улыбнувшись мужу, ответила Мередит. Она верила, что так и будет. Но судьба решила иначе.
Новая работа увлекла Мередит. Летели дни, наполненные событиями: ревизия финансовых документов, встречи с коллегами и клиентами, долгие беседы с Кэлом о будущем компании… Сомнения и тревоги остались в прошлом: теперь Мередит ни о чем не жалела и почти с изумлением вспоминала о том, как близка была к тому, чтобы отказаться от этого шанса. Каждое утро она поднималась в семь утра и летела на работу, а вечером, засыпая, с удовольствием перебирала в памяти события прошедшего дня и с нетерпением ждала, что принесет ей день грядущий.
Мередит поселилась в новой квартире, снятой для нее Кэлом, — светлой, просторной и уютной. Каждый вечер она звонила Стиву — в иной день и по два раза, если выдавалась свободная минутка. Конечно, застать его было нелегко, но всякий раз, когда он подходил к телефону, в голосе его звучала такая радость за нее, что Мередит себя не помнила от счастья.
В четверг вечером она позвонила Стиву, чтобы сказать, что не сможет прилететь на выходные. На этой неделе ей непременно нужно разобраться с незаконченными делами, которые свалил на нее Чарли Макинтош. Но даже эта досадная заминка не могла омрачить ее радости.
— Мне очень жаль, дорогой, — добавила она, хоть в звонком голосе ее не слышалось печали.
— Не переживай, малыш. Все в порядке. Зато в эти выходные ты можешь поискать для нас дом!
В конце концов они решили, что поселятся в городе. Оттуда недалеко до Ист-Бэй, будущего места работы Стива, а из Пало-Альто ему пришлось бы добираться до больницы два часа. Мередит понимала, что для Стива вопрос расстояния важнее, чем для нее, и согласилась пойти на уступку.
— Обязательно займусь этим в воскресенье, — пообещала Мередит.
Но человек, как говорится, предполагает, а бог располагает. Ни в субботу, ни в воскресенье Мередит так и не выбралась из дому. Она устроилась на веранде с кипой документов и все выходные работала не поднимая головы. В субботу Кэллен пытался вытащить ее на ужин, но Мередит отказалась, ответив, что никак не может оторваться от работы, ведь только-только началось самое интересное!
Два дня она питалась одними сандвичами, но в воскресенье вечером Кэл заявил, что намерен даже силой вытащить ее из дому, если понадобится, взвалить на плечо, отнести к себе в пещеру и накормить жареной мамонтятиной. Основная часть работы была сделана, и Мередит не стала отказываться. «Мамонтятина» удалась на славу, дети Кэла, похоже, смирились с присутствием Мередит и вели себя вполне сносно; даже Мэри Эллен дулась и куксилась меньше обычного. Должно быть, своими глазами увидев Стива, она поверила наконец, что Мередит не посягает на отца.
Следующая неделя была еще более насыщенной. Мередит надеялась, что выходные проведет в Нью-Йорке, но на этот раз с неприятным известием позвонил Стив. Заболел Харви Лукас, и Стиву пришлось его подменить.
— Похоже, не так-то это просто — жить в разных концах Америки, — уныло заметил он.
Уже две недели Стив не видел Мередит, он и не предполагал, что будет так скучать по ней. Чертовски грустно было возвращаться с дежурства в опустевший, тихий дом. В свободные дни Стив неприкаянно бродил по квартире, словно ребенок, которому не с кем играть. Теперь он стремился на работу — там, среди людей, в шумной больничной суете, ему было легче справляться с одиночеством.
Что же касается Мередит, она не слишком горевала из-за того, что не смогла увидеться с мужем. Работа увлекла ее настолько, что на тоску и скуку не оставалось ни времени, ни сил.
