Стоя через дорогу от гигантских часов, группа с открытыми ртами внимала Сваровскому. Тот монотонно бубнил:
– Биг-Беном, как известно, называют не саму башню, а только колокол, находящийся в самом верху. Он своим звоном извещает горожан о начале каждого часа. Кстати сказать, Биг-Бен настолько огромен, что глас его можно услышать из любого, даже самого отдаленного уголка Лондона. Внутри башни находится также часовой механизм, за точностью хода которого наблюдает специальный смотритель. А достигается эта точность при помощи всего лишь старого, доброго английского пенни…
Дальше мне было уже не до информационного блока. Потому что сбоку раздались уже знакомые интонации:
– О, пошел, пошел…
Я сразу перевел взгляд на отделившуюся от толпы красную куртку.
По идее, она могла двигаться только в одном направлении. Идти на сближение с «тюбетейкой», который, кажется, не желая афишировать, постоянно примыкал к экскурсантам с противоположной от товарища стороны. Так повторялось раз за разом, от одной достопримечательности к другой. И всякий раз первым не выдерживал старший.
– Наверное, «тюбетейка» у них девочка, – осторожно выглядывая из-за моего плеча, комментировала Оксанка. – Капризуля такая!
Когда мы находились в движении, Дорохова вела себя еще возмутительней. Например, совала мне в руки камеру:
– Сними мне обувь на память, я тебя умоляю!
Сама пристраивалась в затылок к интересующей нас парочке, чтобы никому не бросалось в глаза, что мой объектив нацелен исключительно на голубые штиблеты.
Но что бы она ни делала и что бы ни говорила, юноша по кличке «тюбетейка» нравился мне все больше. Он вел себя как обычный пацан. Просто слишком молодой для меня. Но разве молодость когда-нибудь считалась пороком?
Я вознамерилась во что бы то ни стало добиться взаимности.
Как-то под вечер, когда позади уже остались и Лондон, и Кембридж, и Йорк с его кровожадной легендой о Гае Фоксе – человеке, затеявшем взорвать английский парламент (единственная история, на которой Сваровский неожиданно сорвался и поведал нам все душераздирающие подробности), – мы с Оксанкой сидели в полутемном и очень уютном гостиничном ресторане.
Сама гостиница была крошечной. Расположенная уже на землях Шотландии вся она – до последней старинной фотокарточки на стене – была пропитана этим клетчато-шерстяным духом. Немного угрюмым, но в то же время с потрескиванием поленьев в камине и мягкостью антикварных диванов.
После длительного переезда часть группы уже разбрелась по номерам. А некоторые, точно так же, как и мы, коротали пасмурный вечер за чаем или бутылкой местного виски. Мы с Дороховой решили выпендриться и тянули джин-тоник.
«Тюбетейка» находился здесь же. Сидел со скучающим видом в гордом одиночестве. Глушил виски со льдом. На его лицо падали красноватые отблески от камина – и в этом виде он казался мне еще моложе и краше.
– Девочка обиделась. Одна сидит, – с хмельным умилением заметила Дорохова, обернулась и еще раз посмотрела на «тюбетейку».
– Слушай! – неожиданно прорвало меня (наверное, с пьяных глаз). – А хочешь, я сделаю из нее мальчика?
– Это как это? Солдатиков ему подаришь?
– Вот уж нет, – я доверительно наклонилась к подруге, – я его соблазню.
Оксанка на минуту изумленно застыла, а потом как закатится. Она хохотала так, что напиток из ее стакана выплескивался на скатерть. А за соседним столом не на шутку разволновался Сваровский. Крис – наш бессменный водитель, составлявший гиду компанию, – улыбчиво помахал:
– Хелоу! Хау ар ю?
– Файн! – сквозь смех покивала Оксанка. – Итс о'кей! – Потом уже обратилась ко мне: – Нет, Чижова, ты все-таки бесконечно мне дорога! Ты хоть подумай своей башкой безмозглой: парень по-другому заточен. Ему твои прелести до фонаря. Как ты его соблазнять собираешься?
Сваровский неуютно заерзал.
– Слушай, ты не могла бы говорить потише? – попросила я.
– Ах, ну да, – Оксанка, сбавив тон, покосилась на соседей, – я и забыла, что он по-русски понимает. Но все равно «тюбетейку» ты на секс не разведешь!
– Спорим, разведу?
– Ладно, спорим. Только если ты проиграешь, то больше не будешь тиранить меня непристойными нравоучениями. И в особенности что касается Лихоборского. А в частности, убеждать меня самой напроситься к нему в постель.
– А если ты проиграешь, то ты это сделаешь!
– Заметано! – Оксанка, весело откинувшись на стуле, приготовилась наблюдать, все так же беспечно потягивая коктейль через трубочку.
А я, прихватив свой стакан, направилась за столик к нелюдимому юноше.
– Добрый вечер, – сказала я, подсаживаясь.
Он улыбнулся:
– Давно жду, когда же вы ко мне подойдете.
– Что, правда? Я так предсказуема?
Его улыбка стала еще шире.
– Арсений! – Он протянул мне ладонь – узкую, с длинными, музыкальными пальцами.
– Ирина! Будем знакомы. А почему вы один, Арсений? Где ваш приятель?
– Руслан? У него разболелся зуб. Он принял две таблетки снотворного и сейчас, наверное, видит уже десятый сон.
– Ну и как вам наше турне? Нравится?
Мой собеседник пожал плечами.
– Что может быть плохого в отдыхе? Вообще-то, я очень много путешествую. В Англии побывать мечтал давно. Руслан здесь когда-то учился, и с тех пор Лондон для него – город, которым он бредит. Ну и меня заразил. Только жаль вот, у них здесь нигде не курят… – Он похлопал себя по карману джинсовой куртки. – Может, выйдем на воздух?
– С удовольствием!
Проходя мимо Оксанки, я незаметно высунула язык – на, мол, тебе! На мой взгляд, пока все складывалось даже лучше, чем можно было предположить.
Выйдя на улицу через заднюю дверь, мы сразу забились под крышу. Место, в котором располагалась гостиница, было открытым и продувалось ветрами со всех четырех сторон – с северных гор, с западных пастбищ и с юго-восточных огней. Кроме того, от недавно прошедшего дождика было промозгло и сыро.
– Уф, ну и погодка! – ютясь в самый угол, заметила я.
– Холодно? Хотите куртку? – Арсений с готовностью стал расстегивать пуговицы.
– Нет, тогда вы замерзнете.
– Да бог с вами! Ничего мне не будет.
Не слушая уговоров, он все-таки утеплил меня. При этом, наклонившись так близко, что подбородком коснулся моего лба. Потом, переправив сигарету в уголок губ, тщательно запахнул куртку у меня на груди.
– Ну вот. Пока курим, продержитесь.
– Спасибо, Арсений. – Я взглянула на него с мечтательным интересом. – Вот смотрю я на вас и думаю – кем бы вы могли быть? Судя по шапочке, мне представляется, что у вас должна быть очень творческая профессия.
– Нет, творчество – это по части Руслана. Он стилист, имеет свое имиджевое агентство. А шапочка – это так, для отвода глаз. Когда-то я учился на каскадера. Потом получил серьезную травму, год провалялся в больнице. Возвращаться не стал: все равно многие трюки выполнять уже не смогу. Теперь вот подрабатываю крупье в казино. Там мы, кстати, с Русланом и познакомились.
