Мама тоже хороша. Она усадила меня на кухне и заявила, что у меня серьезная проблема, которая требует, как она сказала, профессионального вмешательства. При этом она не смотрела мне в глаза. Я была вынуждена прервать разговор. Нельзя разговаривать с родителями, когда они не смотрят тебе в глаза.
— Значит, я должна идти к психоаналитику, потому что я прирожденный дизайнер интерьеров? — спросила я ее.
— Твое пристрастие к шопингу стало проблемой.
— Шопинг — это не проблема, это то, в чем я понимаю больше других. А в чем-то это и терапия. Почему ты считаешь, что лучше потратить сотни долларов на врача, который стал бы копаться в моих мозгах, вместо того чтобы дать мне возможность потратить те же деньги на одежду, обувь и сумочки и почувствовать себя счастливой? — спросила я. — Где смысл, мама?
В ответ мама, преподаватель университета, заявила мне, что этот вопрос дальнейшему обсуждению не подлежит.
Приехали! И это называется демократическая страна?
Мне хотелось уехать как можно более эффектно.
Мне хотелось рвануть по подъездной дорожке так, чтобы гравий летел из-под колес!
Но из-за моих покупок пришлось задержаться. Четыре захода к машине через весь дом с сумками и коробками. Хуже всего оказались коробки с обувью, объемистые и неудобные для размещения. Я бы оставила их, если, конечно, смогла бы расстаться с дорогими моему сердцу «Дольче и Габбана».
И вот в один из моих заходов к машине из-за угла дома выбежал папа и заглянул в открытый багажник.
— Как? — воскликнул он в ужасе. — Как ты расплачивалась за все это?
— Не беспокойся, — ответила я. — Моя новая работа хорошо оплачивается.
— Что еще за новая работа? Я захлопнула багажник.
— Я работаю фотомоделью рук, — сообщила я, несколько опережая события. — Говорят, у меня руки изысканной формы.
— Это не работа! Работа — это тяжелый труд.
Снова эти пуританские взгляды на работу. Иногда я поражаюсь, как мне удается выносить полное отсутствие умения радоваться жизни у моих родителей.
— Вот так… Четвертого июля нечего и рассчитывать на поездку в Гемптон. Может, на День труда? К тому времени папа, наверное, придет в чувство. Должен же он понять, насколько нелепы и неудобны его зеленые стулья.
— Зеленые стулья. — Рори покачал головой. — Я знавал много разных причин для разногласий между людьми, но чтобы мебель для патио — никогда. Скандал с голой грудью Джанет Джексон по время шоу Суперкубка и распри мэра Нью-Йорка Блумберга с геями и лесбиянками бледнеют рядом с твоим рассказом.
— Эти стулья свидетельствуют о полном отсутствии представления об эстетике у папы.
Я долго размышляла над этим, и слово «эстетика» мне показалось очень точным. К сожалению, я не могла привести этот довод непосредственно папе, так как мы до сих пор не разговаривали.
— Ладно, девушки, раз уж мы Четвертого июля будем в городе, давайте придумаем какое-нибудь развлечение. — Рори постучал пальцем по подбородку. — Прелесть Нью-Йорка летом в том, что жители Манхэттена покидают его. Город послужит нам игровой площадкой.
— Точно, давайте что-нибудь устроим! — Хейли захлопала в ладоши. — Может, к нам присоединится Антонио. Мне ужасно хочется, Алана, чтобы вы с ним встретились.
— Мне тоже хотелось бы поближе познакомиться с настоящим Антонио, — загадочно сказал Рори.
— Кстати, о настоящем… Где же он? — Я посмотрела на часы. — Мне придется через весь город добираться на просмотр. Я должна ехать.
— А нам пора гримироваться, мисс Ариэль.
Хейли пожала плечами;
— Жаль. Мы тебя проводим к выходу.
Мы шли мимо гримерок, когда появился вышеупомянутый господин, решительной походкой шагая через вестибюль. Обычно писаные красавцы кажутся мне слишком прилизанными, но Антонио нарушал привычные представления. Высокий, смуглый, красивый, горячий… Понятно, почему Хейли запала на него.
— Антонио! — Она бросилась вперед, чтобы обнять его, но он внезапно отвернулся. Поцелуй Хейли пришелся куда-то в подбородок.
— Хили… Я опаздываю в костюмерную.
— Я хотела познакомить тебя с моей лучшей подругой, — сказала она, представив нас друг другу.
Он пожал мне руку и заглянул в глаза, но явно чувствовал себя не в своей тарелке.
— Я должен идти. — Он развернулся, но потом дал задний ход. — Рад познакомиться.
— Милый, но сдержанный, — подвела итог я, когда он ушел. — Что с ним?
— Я слышал, что он очень замкнутый человек, — сказал Рори. — Но ты наверняка знаешь его лучше. Он действительно такой скрытный? Таинственный, судя по черным очам?
Хейли рассмеялась:
— Ничего таинственного. Очень жадный до секса.
Мы с Рори дружно свистнули в ответ.
— Наедине со мной он совсем другой, — продолжала Хейли. — Более раскрепощенный. На людях он словно в раковину прячется. Даже странно.
— Не могу сказать наверняка, — Рори понизил голос и поманил нас поближе, — но подозреваю, что дело в нашей примадонне Деанне.
— Что? — проворчала Хейли. — Между ними ничего нет. Деанна замужем.
— Можно подумать, это ей мешает, — нахмурился Рори.
— А у них что-то было раньше? — поинтересовалась я.
— Не для протокола? — Рори кивнул. — Года два назад кое-что было, а примадонна очень неохотно выпускает из когтей своих бывших.
— Как они могли? — Хейли была потрясена. — Ведь она замужем. Я ничего не читала об этом.
— Хейли… — Рори покачал головой. — Иногда из тебя так и прет провинция, девушка из штата Висконсин.
Я помахала им пальчиками, покидая их:
— Пожелайте мне удачи. У меня предчувствие, что на сей раз мне повезет.
— До встречи, — сказала Хейли с несчастным видом, явно убитая новостями про Антонио и Деанну.
— Чтоб тебе ногу сломать, куколка! — напутствовал меня Рори. — Или нет, лучше ноготь!
Я сверкнула на него глазами.
— Ну ладно, просто очаруй их своими ручками! Именно это я и собиралась сделать.
— Может, лучше эти слова произнести мне? — сказала Деанна. — Это вполне в духе Мередит, правда?
— У тебя и так много слов в этой сцене, о Великая Ди, — сказал Перси. Сегодня он выступал в качестве режиссера, и я чувствовала, что Деанна со своими капризами и придирками вконец вывела его из обычной сдержанности. — Не хочу тебя перегружать.
— Ничего, я потерплю, — настаивала Деанна. — Разве был случай, когда я не выучила свою роль? Посмотри на меня. Я что, хожу со сценарием и читаю по бумаге?
«Конечно, его носит один из твоих рабов», — подумала я.
