Галстук прошуршал в ночи, и жена дернулась, открыла глаза. Она всегда спала чутко.
— Ты напугал меня, — хрипловато сказала она со сна и села в кровати.
Настороженный взгляд сменился обманчиво теплой улыбкой. Она обхватила накрытые одеялом колени, ни в коем случае не обнажаясь даже до намека на секс. Вит выдернул галстук из-под рубашки, но не сказал ни слова, давя в себе малодушное желание выйти из спальни. Он не касался жены уже три недели и совсем не скучал, но ведь обязательства на то и обязательства, чтобы их исполнять.
— Не поможешь? — предложил он, отчаявшись почувствовать внутри хоть какой-то отклик.
— Послушай. — Она весьма соблазнительно перекинула волосы через плечо и пристально посмотрела на Вита. Тот замер: а точно ли Света оставляла дверь открытой для близости? Вдруг задумала только поговорить? — Ты знаешь, я так устала ждать подвоха, что решила спросить. В ходе скандала с сауной публикуются все новые и новые подробности, будто в мире больше ничего не происходит. И каждый раз я просматриваю сводки и ищу твое имя. Вит, я однажды его там увижу?
— Ты — сама деликатность, — иронично протянул муж и расстегнул манжеты, медля с остальным.
— Не паясничай. Я должна знать.
— Был ли я в сауне? Замешан ли в других секс-скандалах? Или изменял ли я тебе? Задавая деликатный вопрос, ты получаешь такой же расплывчатый ответ. Например, нет, моего имени ты в газетных сводках не увидишь. Но если тебе достаточно знать, не пострадает ли твоя репутация, я предпочту остановиться на этом. Я сделаю все, чтобы тебя эти скандалы не задели даже боком.
В голове отчего-то всплыл снимок, где скрипач сосется с девчонками прямо перед камерами, и глаза застлало красным от бешенства. Интересно, с чего бы? Может, с того, как пренебрежительно тот относился к его — Вита — балерине? Или все проще, и его душит банальная ревность? Эту мысль он гнал всеми силами, предпочитая думать, что Наталья Павленюк заслуживает лучшего отношения. Она и заслуживала. Вот только если перед ней появлялась развилка на две дорожки, Наташа всегда выбирала неверную. И оттого Вит еще меньше верил в сказку о пустяковости недавней травмы. Впрочем, последние выступления Павленюк были просто сказочными — не придерешься. Сидя в передней части партера Вит искал изъяны особенно тщательно. Не нашел ни единого и решил больше в театр не идти. Ни к чему ему эта зависимость.
— Я бы предпочла знать что-то более конкретное, но этого достаточно, — вернула мужа в реальность Света.
И после такого разговора они займутся скучным супружеским нежеланным сексом. Потому что им друг на друга плевать. Плевать, что, стоя на пороге сауны, в которую не пришла Наталья Павленюк, Вит достал телефон и позвонил журналистам. Этот поступок он не мог объяснить даже себе. Может, злился на себя за очередную слабость и решил проучить всех сразу. Может, хотел резонанса, чтобы холодная и далекая прима тоже искала его имя в газетах. В любом случае, он думал о чем угодно, только не о жене. Он не собирался спать с Натальей снова, просто это желание щекотать нервы ее близостью перерастало порой в потребность. Павленюк ни за что на свете не согласилась бы прийти в сауну, и сейчас это виделось ясно, но тогда — нет. После выступления он хотел ее до такой степени, что не соображал.
Пока он вспоминал о сауне, Светлана соскользнула с кровати и подошла ближе. Весьма достоверно разыгрывая желание, потянулась к ремню на брюках и проворно расстегнула. Почему-то у Вита ее действия ассоциировались с проституцией. Она хотела предстоящего ничуть не больше, чем он. Нащупав желание, порожденное отнюдь не ею, Света потянула вниз боксеры и опустилась на колени. Ах вот откуда инициатива. Решила отделаться малой кровью, пока может. С другой стороны, так даже лучше. Взглянув вниз на рыжую макушку жены, Вит почувствовал желание отстраниться, и возбуждение мигом пошло на спад, но физиология все-таки взяла верх, и появилось какое-то неправильное, болезненное удовольствие.
Которое, однако, не помешало Виту взять телефон на третьем звонке. Светлана, решив, что это должно быть интересно, не стала останавливаться, а Астафьев запрокинул голову, без труда отстраняясь от происходящего, и спокойно проговорил:
— Да, Эд, слушаю.
— Прости за поздний звонок, — взволнованно начал фотограф. — Но у меня паршивые новости. Только обещай не рубить с плеча.
— Давай по существу, не тяни! — рыкнул Вит в трубку и услышал смешок Светланы, явно принявшей это на свой счет. Если бы.
— Ты давно был в театре? В курсе, что там творится?
В этот момент Астафьев почувствовал, как напряглось все тело. О чем речь? На всякий случай убавил громкость на телефоне и только после этого соврал:
— Пару недель назад, а что? Поиграем в тысячу и один вопрос, Эд? Я немного занят.
— Прости, я поздно, но это важно, — вздохнул фотограф. — Что ты слышал о «пыли»? О «звездной пыли»?
— Какой-то синтетический наркотик, нет?
Поняв, что эффекта ее действия на вызывают, Светлана отстранилась и вопросительно посмотрела на мужа.
— Наркотический анальгетик, если точнее. Им пользуются спортсмены и танцоры, когда есть травма и нужно продержаться. Боль глушит на ура, но довольно быстро вызывает привыкание.
Осознав, к чему идет дело, Астафьев рывком натянул брюки, вылетел из комнаты и закрыл за собой дверь, ничего не объясняя Светлане.
— Договаривай, — протянул он угрожающе.
Но фотограф молчал, будто не уверенный, стоит ли договаривать.
— Павленюк я задушу собственными руками. Но я все еще не решил, что сделаю с тобой.
Угроза особого эффекта не возымела, но Эд все же заговорил:
— Она отказывается лечиться до конца сезона. Говорит, иначе ей найдут замену. Вит, я бы не достал ей «пыль», если бы не видел, в каком она отчаянии. Я просто не смог отказать. Это как крик о помощи…
— Крик о помощи? А вытаскивать ее потом кто будет? — рявкнул Вит.
— Если ты пообещаешь сохранить за ней место, она может согласиться пройти лечение.
— Да ты что! Вот только стоит ли мне вкладывать деньги в театр, прима-балерина которого — наркоманка?
Эд молчал довольно долго, и Вит стиснул зубы, мысленно обзывая себя последними словами. Он был резок и вспыльчив, иногда — неоправданно. И любил скрывать это за цинизмом.
— Решай сам, — наконец выдал Эд. — Но мое мнение таково: если остановить ее сейчас, она может восстановиться полностью. Пока она это делает из страха, что не выйдет больше на сцену, и отдает себе отчет. Но я видел ее на «пыли». Она… — Эд с трудом сглотнул. — Она счастлива.
В этот момент Астафьеву вспомнился последний поклон. Как сияла Наташа, глядя куда-то вверх, на прожектор. Он это заметил и удивился: разве это не странно?
Молчание затягивалось. Вит боялся открыть рот, потому что не представлял, что оттуда вырвется. В любом случае, ничего культурного. С одной стороны, ему хотелось наорать на Эда и обозвать его идиотом, с другой — сорваться с места, сесть в машину, добраться до Павленюк и трясти ее, пока мозги не встанут на место. А потом целовать. Дьявол, эту часть «терапии» он бы не пропустил ни за что на свете.
— Я разберусь, — выдавил он коротко, не без досады отмечая, насколько тяжело стало внизу живота. Жена и половины эффекта не добилась.
— Только я тебя очень прошу, не будь с ней козлом, Вит. Это ведь из-за тебя. Что ты ей сказал, когда расспрашивал о травме?
Что снова перевернет ее жизнь, подобно торнадо, если она не начнет танцевать по-прежнему.
— Я сказал: разберусь! — рявкнул Вит в трубку.
— Не вздумай идти в театр и ее закладывать, понял? Она напугана, запуталась и никому не верит. Ей и без твоих нравоучений хреново. Поговорите на нейтральной территории. Я приглашу Нату в клуб, ты придешь туда же. Только скажи, в какой день.
— Сначала мне нужно все обдумать и подготовиться. Я перезвоню.
Скрипнув зубами, Вит сбросил звонок и перевел взгляд на дверь. Лететь стремглав и орать на Павленюк, не имея за плечами плана действий, было глупейшим решением. Но как продержаться следующие несколько дней, не открутив никому голову, Вит представлял слабо.
