Катюха хлопнула наивными голубыми глазищами, а потом рассмеялась.
— Я рада, что ты наконец-то это заметил, Давыдов! — заявила она. Рома повел плечами.
— Я тоже, — признался он и притянул ее к себе.
Целоваться с Катюхой было… ярко и как-то весело. Она то отвечала со всем своим рыжим пылом, заставляя забывать собственное имя, то вдруг начинала баловаться, распаляя Рому до невозможности. Вот опять: куснула легонько за губу и тут же лизнула ее — так, что Рома едва не взвыл. Ему сейчас в душ прямым ходом, а не в аудиторию. О чем он на математике будет думать? И как на философии заставит себя хоть что-то слушать, чтобы этот старый маразматик, явно заставший в живых еще Канта и с ним же обсуждавший теории познания за бокалом коньяка, не оставил Рому в конце семестра без зачета и не отправил постигать азы своего предмета в близлежащую казарму? Дай бог здоровья тому, кто ввел на их специализации философию!
— Сегодня свидание с меня! — заявила Катюха перед расставанием в универе. — У меня потрясающая идея! Да-да, па-атрясающая!
Последнюю фразу она произнесла голосом скво из «Человека с бульвара Капуцинов», и Рома рассмеялся.
— Кажется, я забивал эту субботу, — из вредности напомнил он. Ему на идеи сегодняшней ночи не хватило.
— Ты вчера пролез без очереди, так что сегодня я не принимаю никаких возражений! — распорядилась Катюха, и Рома кивнул, зная, что спрашивать заранее бесполезно: лицо у нее лучилось таинственностью и собственным превосходством, и Рома только быстро и по-хозяйски поцеловал ее в губы, а она, вопреки его уверенности в ее неминуемом возмущении, вздохнула глубоко и жарко ответила на поцелуй.
Две пары под привычным изучающим взором Строева оказались неожиданно слишком длинными без Катюхи. Рома успел соскучиться, высмеять себя за подобную сентиментальность, отчитаться за прошлую тему и соскучиться во второй раз. Так и тянуло заглянуть в веселые голубые глаза, запустить пальцы в рыжие локоны, услышать собственное имя в перехваченном голосе. Все вчерашние сумасбродства оказались правдой, и Катюха — озорная, безбашенная, счастливая в этой своей свободе — попросту влюбляла в себя, не оставляя Роминой осторожности шансов.
Да и какие шансы, когда после второй пары Катюха ждала его возле аудитории с обиженно-вдохновленным лицом?
— Давыдов! У меня коллоквиум на носу, а я только о тебе и думаю! — пожаловалась она, и Рома с трудом сдержал широкую улыбку. Утянул Катюху в угол, пригладил чуть взъерошенные волосы, обхватывая ее голову руками.
— Не думай обо мне, Сорокина, чего обо мне думать?
И вот уже нежные руки обвили его шею — и стало плевать на все на свете. Рома жадно нашел ее губы, наверстывая три с лишним часа разлуки, и только чей-то взгляд, совершенно определенно прожигающий спину, вынудил оторваться от Катюхи — и упереться в точно такие же голубые Строевские очи.
Катюха охнула и так стиснула Ромину руку, что он оберегающе задвинул ее за спину и вызывающе прищурился.
— Что?
— Ты в курсе, что она встречается с Олегом Карпоносом? — как будто бы спокойно поинтересовался Константин Витальевич — и Рома против воли почувствовал укол ревности. Вот черт, кажется, все еще не отпустило.
— Больше не встречается! — заявил он, выдерживая деканский взгляд. Катя за спиной стискивала его пальцы с такой силой, что становилось больно.
— Уверен? — между тем уточнил Строев.
— Уверен! — отрезал Рома. Строев усмехнулся и покачал головой. Потом посмотрел за плечо Ромы на дочь.
— А говорила, что матанализ тебе не нужен, — не слишком понятно заключил он и оставил наконец их в покое. Катюха тут же уткнулась лбом Роме в плечо.
— Ром, извини, я не хотела…
— Целоваться не хотела? — обернулся он к ней и приподнял ее подбородок. Катюхины щеки пылали, и Рома погладил по одной еще до ее ответа.
— Неприятностей тебе новых не хотела! — выдала Катя и виновато всхлипнула. Ну, это уж было совсем ни к чему.
— А целоваться? — поинтересовался Рома, подтягивая ее к себе. Катюха явно не хотела улыбаться, но не сумела справиться с собой. Повернула голову и коснулась губами его ладони.
— От этого меня даже Строев не отвадит! — объявила она — и с таким обещанием, что у Ромы подсел голос.
— Вот и отлично! — заключил он и снова стиснул Катю в объятиях.
Глава 22
Катя стояла у бортика хоккейного корта, сжимала руку Игорешки и не отводила глаз от носившегося по льду Ромки. Весна в воскресенье неожиданно взяла выходной, позволив состояться еще одному матчу, и уж его Катя никак не могла пропустить. Особенно ее радовало, что после каждого своего успеха Ромка искал взглядом ее взгляд и улыбался, показывая на пальцах, сколько он забил. За каждый гол Катя пообещала его поцеловать, и вряд ли сейчас у Ромкиной результативности был больший поклонник, чем она. Нет, кажется, за последние двое суток Катя совершенно сошла с ума, потому что совсем не в ее духе было так терять от парня голову, чтобы постоянно думать о нем, постоянно хотеть чувствовать его рядом с собой и постоянно выпрашивать у него поцелуи. То есть Ромка, конечно, и сам не скупился, используя любую подходящую возможность, чтобы заманить Катю в объятия, но она выжимала максимум и из неподходящих и сейчас с трудом удерживала себя, чтобы прямо посреди игры не кинуться Ромке на шею и не заявить при всех на него права. А то вон, облизывались на него уже пристроившиеся у бортика девицы. Еще бы не облизываться: такой парень! Высокий, интересный, от улыбки можно мурашками по всему телу покрыться, а уж от поцелуев…
Нет, тут уж Катя никому и самого крохотного шанса не даст! Глаза выцарапает за одно лишь кокетливое подмигивание! Двое суток — после двух с половиной лет равнодушия — и Катя, кажется, влюбилась. Влюбилась в бывшего одноклассника и соседа по подъезду, в котором неожиданно для себя открыла мужчину и не сумела перед этим мужчиной устоять. Ромка…
Рома вдруг оказался тем самым человеком, который был так нужен Кате. Человеком, который понимал, поддерживал, выручал, наставлял, заботился — и делал счастливой. Просто счастливой — без всяких уступок и объяснений. И как Бессонова додумалась упустить его, предпочтя свои эксперименты такому настоящему? Не мог же Ромка как-то иначе с ней общаться, он притворяться вообще не умел, и она должна была такой же восторг рядом с ним испытывать и такое же мучительное томление, и…
Катя замотала головой, изгоняя эти глупые мысли, обдавшие отвратительным холодом. Нет, не конкурентка ей Сонька за сердце Давыдова, она вон в Питер укатила, так стоило ли изводиться из-за столь давних их отношений? Еще месяц назад Катя только посмеялась бы, узнав о них, и уж точно не подумала бы ревновать. Но тогда она и не знала, какой он — Ромка Давыдов. Парень, который всегда был рядом, а теперь оказался слишком близко. Кажется, в самом Катином сердце. И обосновывался в нем все надежнее.
Вчера они наконец-то сходили в зал игровых автоматов — м-м, так Катя никогда в жизни еще не отрывалась! До сих пор она была уверена, что не особо любит видеоигры, считая их развлечением для тех, кто не может занять себя чем-то более серьезным. Но Ромкин азарт раз и навсегда избавил от подобного самомнения. До чего же весело было сражаться с ним за первенство в самых разных вселенных! И до чего же трудно оказалось одержать верх хоть в одной! Ромка честно не поддавался, уходя в игры с головой, а Катя заражалась этой его увлеченностью и сама не замечала, как сливалась с гоночным болидом, или с космическим кораблем, или с теннисистом в партии один на один. Но лучше всего им с Ромкой удавались игры, где можно было выступать на одной стороне и уделывать виртуального соперника даже на самой высокой сложности. Ромка тогда подначивал Катю, разогревая своими комментариями, и она позволила себе отбросить взрослые заморочки, почувствовать себя ребенком, отдаться именно тем сильным, ярким и искренним чувствам — и понять, почему Ромка решил посвятить свою жизнь компьютерным играм.
