рыбка, в которую выпустили гарпунное жало, обездвижена, растеряна, в смятении.
И думаю о другом: «А правда, зачем? Зачем я туда полезла? Зачем сделала это так просто и непринуждённо. Не задумываясь. Была уверена, что ничего мне не грозит: ни яд, ни смерть. Но только что поняла, что подвох был в том, что похвальная смелость была чревата неожиданным замужеством. И ещё кто знает, что хуже. Чёрт, ну зачем?»
– А если нет? – прищуривается Эван. – Если не вру?
Но он меня больше не пугает. Скорее восхищает тем, как легко и непринуждённо он избавил меня от одного нелепого обязательства, но тут же навязал другое, куда более серьёзное. Он и правда бесподобен. Просто виртуоз в поиске сложных путей.
Я закрываю глаза, чтобы сейчас его не видеть. Не просто прикрываю, закрываю рукой. Фейспалм. Не потому, что не хочу его видеть. Не потому, что не понимаю где он, а где Адам. А именно потому, что вдруг резко понимаю разницу между ними. И мне надо несколько секунд, чтобы это пережить. В одиночестве. Настолько меня поразила эта простая истина.
Рядом с Адамом я нервничаю, дёргаюсь, меня колбасит, бросает то в жар, то в холод. Я не знаю куда деть руки, ноги, что сказать, как себя вести. Я переживаю за всё. Хочу плакать, хочу смеяться. Хочу сбежать. Хочу остаться. Я нестабильна. Я – сумасшедшая.
А рядом с Эваном всё настолько наоборот, что даже страшно. Я собрана, спокойна, сдержана. Я думаю. Я соображаю. Я успеваю замечать всё вокруг, а не только Эвана. Меня ничто не напрягает. И не напрягало бы совсем, не дай я ему сначала это опрометчивое обещание, а потом не вытащи это кольцо.
Но я понимаю самое главное: это не Эван кажется мне холодным. Это я к нему совершенно холодна.
– У тебя будет два дня, чтобы понять: да или нет, – шепчет он, когда я так и стою, закрыв глаза. – И либо ты уедешь с деньгами, либо наденешь на палец это кольцо.
– И ты… – опускаю я руку. – Ты примешь любой мой ответ?
– А я тебя ни о чём и не буду спрашивать, – улыбается он. Спокойно и жутко. – Мари проводит тебя до машины. Встретимся в самолёте.
И всё.
Я столько времени металась. Извелась, пытаясь сложить всё, что я знаю об Эване в какую-то цельную картинку. Один к другому лепила кусочки пазлов, что никак не соединялись: потому что одни были слишком белыми, а другие чересчур чёрными. А картинка сложилась сама. Он не плохой и не хороший. Он как шахматная доска. На какую клетку тебя поставит – там и стоишь. На чёрную – видишь в нём чёрное. На белую: ну чистый паладин в сияющих доспехах.
Но всё будет именно так, как захочет он. Он кукловод, он владелец кукольного театра, он пупенмейстер. Только кто же знает, чего он на самом деле хочет? Точно не я. Я просто люблю не его.
Глава 31. Адам
– Элен, а что, чёрт возьми, там происходит? – потирая виски, хмуро вглядываюсь я в мониторы. Там на экране в столовой на Кейт чуть не пальцем показывают. И только что Адриана, которую она назначила своей «шестёркой», и глазом не моргнула – перевернула на неё сок. – Ты же говорила она вроде «звезда»? На вершине рейтинга?
– Вот что значит вторые сутки пить, Адам, – усмехается Элен, открывая свой рабочий ноутбук. – Не любит Эван таких «звёзд». А она такого про него наплела после свидания в Лагуне, что даже мне было мерзко слушать.
– Ну если даже тебе, – разминаю я плечи. – Ох, не доводит до добра этот отдых. Начинаешь лениться, думать о том, как хорошо бы вообще не работать. Не понимаю я этих миллиардеров, – делаю я крупнее картинку, где Эван собственноручно укладывает в багажник свой чемодан. – Сел бы, прижал задницу, а лучше лёг, расслабился и получал удовольствие от своих денег. Нет, он всё что-то мечется, придумывает, контролирует.
– Да ни говори. Не сидится ему, – улыбается Элен, глядя на мою кислую помятую рожу. – Взял рассказал девчонке, что вас двое. Она прибежала, давай со всеми делиться. А все над ней начали смеяться, вместо того, чтобы в рот заглядывать. А для такого характера как у неё – это крах. Ей бы сидеть как раньше, ресницами хлопать, дурочкой прикидываться. Но она после истории с воровством, после личного свидания в Лагуне возомнила себя примой. А Эван таких королев на место ставит в полпинка.
– Что же такое она рассказала, что он так рассвирепел?
– Я тебе одну из записей отправила, чтобы ты не искал. Она чуть не каждой это рассказала в погоне за дешёвой популярностью.
Подтверждая её слова, блякает комп полученным сообщением.
– Ты был прав в том, что камерам в туалетах не место. Эван – в том, что это опасно. Особенно когда они закрываются там ради выяснения отношений, тем более, когда знают, что камер там нет. В итоге в ванных оставили только «прослушку». И знаешь, когда аппаратура настроена именно на голос, а не на всякие звуки шуршащей бумаги и льющейся воды, толк есть. Надеюсь, ты оценишь. Потом.
– А пока?
– А пока перейдём к работе. Итак, двадцать пять девушек. Двадцать пять дней. И суммы, предложенные за каждый приемлемый для тебя сценарий, – открывает она таблицу на своём ноуте.
– Надеюсь, они там не поубивают друг друга, пока меня рядом нет? – с сомнением смотрю я на экран, где на Кейт опрокинули ещё и тарелку спагетти.
И это максимум на что я способен: смотреть на экран.
– Это происходит каждый раз, как стадо остаётся без пастуха, – отмахивается Элен. – К слову сказать, то, как высокомерно она сносит эти оскорбления, только добавляет ей очков.
– Ну ещё бы! – хмыкаю я, заваливаясь на спинку стула. – Ведь она права. Нас действительно двое. И теперь, насколько я понял, всё будет зависеть от того, что скажет Ева.
– А Ева буквально с аквариумов уехала на аэродром, чтобы не подтверждать и не опровергать громкие заявления Кейт, – восстанавливает для меня хронологию событий Элен.
