тобой очарована. Из-за работы.
— Машк, ну заканчивай! Это уже правда обидно. И хватит говорить загадками.
— Да не говорю я загадками! — повернувшись ко мне, восклицает она. — Мужик запал на тебя, втюрился по уши. Принялся ездить сюда с подарками, чтобы тебя добиться. Очаровывал по всякому. Подстраивался под тебя, насколько только мог. Вытрахал так, что ты в себя еле пришла от восторга. Вещей тебе накупил, чтобы обозначить, что ты теперь его женщина, а он — твой мужчина.
— Да он меня дома запер!
— Да не запер он тебя!
— В смысле "не запер", когда запер! — распахнув глаза, офигеваю я. — Ты что думаешь, я тебе наврала, что ли?
Отвернувшись, Машка снова вздыхает. Качает головой.
— Олеся, он просто хотел сделать тебе приятный сюрприз. Он вещи твои взял, чтобы размеры у него были, дурында. Ты спала и он хотел, приехав, подарить тебе много красивой одежды. Ходил, выбирал. Чтобы тебе понравилось. Что он, по-твоему, должен был дверь нараспашку оставить, если собирался приехать? Он наверняка думал, что ты дрыхнуть будешь до обеда. Не знал же, что ты подскочишь, толком не поспав.
— Ты так говоришь, как будто бы ты там была!
— Да это очевидно, Олесь. Не запирал он тебя. Он дверь закрыл снаружи. Чтобы и ты и квартира — в безопасности были. И поехал за подарками тебе. Он всё делал, чтобы ты — его женщиной стала. Всячески старался на тебя впечатление произвести. То на шею посадит, то целует, то цветы дарит, то пытается тебя сориентировать на то, чтобы ты просто расслабилась и получила удовольствие. От ужина, от вечера, от бесед, от секса. А ты что? Грубый, хам, не матерись, не веди себя так, не веди себя эдак. Запер, одежду выкинул, много на себя берёшь! Олесь, ты думаешь, что если мужчина не умеет принимать решения за двоих, не берёт себя ответственность за выстраивание отношений, то он классный, да?
— Нет, я так не думаю, — возражаю я. — Я просто считаю, что надо считать с другим человеком.
— Ха! — Машка смеётся. — Как раз он-то с тобой и считался! А вот ты с ним — вообще ни в чём!
— Это как это? — оторопеваю я.
— А так это! Королева, блин, неприступная! Где ты ему хоть раз навстречу пошла? Ну, где? Ну назови хоть что-нибудь! Переспала с ним? Так ты этого хотела не меньше, чем он! Если не больше! Ты вообще подумала о том, что в отличие от тебя, он и не спал толком, походу. Невыспавшийся, уставший, поехал тебе красивые вещи покупать. Порадовать хотел, впечатление на тебя произвести. Причём заметь, он не стал с тобой ругаться, когда ты беситься стала. Сексом успокоил… Мне бы такого мужика, блядь! А ты что, Олеся? Новый скандал закатила! Теперь он виноват был в том, что не гаркнул на тебя за твои выебоны, а вытрахал так, что ты от оргазма кайфанула? Да ты вообще понимаешь, что значит, когда такой мужик киску женщине лижет?! Ты понимаешь, что он влюбился в тебя, а ты ему то по гордости хреначила, то по чувству собственного достоинства! А потом послала ещё… Дура ты, Олеся. И мозгоклюйка страшная. Хочешь обижайся, хочешь нет, но именно так я и считаю. И говорю тебе это не для того, чтобы обидеть. А чтобы ты поняла, почему ты на самом деле одинока. При том, что ты во многом меня круче. Только вот теперь это "круче" даже жалость какую-то вызывает. Меня природа такими умом, красотой и женственностью не одарила, но я по крайней мере мужикам мозги не трахаю.
— Так ты тоже одинока…
— Я одинока не поэтому. А потому что, классные мужики на таких, как ты смотрят, а на меня — внимания не обращают, даже когда я всячески даю понять, что не против. Я бы сказала, что ты из тех, кто не себе, ни людям, Олесь, но это будет неправдой. Скорее, ты из тех, кто не понимает, что тебя ценят не за то, что ты цаца такая неприступная и мозги выносить умеешь. А за другое. За женственность эту, за прямую осанку, за улыбки, за ум.
— Маша, у меня никаких толп ухажёров не было! Ты же знаешь! Ну что ты рассказываешь так, будто я мужиков толпами отвергаю!
— Олеся, так потому и не было! На тебя все мужики отдела облизываются! Ты вообще видела, как они на тебя смотрят? Ты вообще понимаешь, что ты Олегу, сисадмину нашему, нравишься?!
— Чего-о-о?
— Того! Что ты, думаешь, он сюда ходил-то всё время?! Найдёт повод, придёт! Найдёт новый, снова заглянет!
— Чего ты ерунду какую-то говоришь…
— Ерунду?! — смеясь, восклицает Машка. — Да в том-то и дело, что они боятся все к тебе подойти даже! Очкуют, говорю по простому! А Лев — не испугался. Более того, напирать стал! Потому что такие, как он, привыкли видеть цель и идти к ней.
— А мне, может, его напор, и не понравился как раз!
— Да если бы не его напор, ты бы так и торчала бы дома без секса, цветов и ресторанов! И здесь бы в офисе торчала до ночи, пытаясь спрятаться от своего одиночества!
Она умолкает и встаёт. А я не нахожусь, что и ответить…
Кофе уже остыл. Решаю не допивать.
— Ладно, — хмуро говорит Машка. — Я — в бухгалтерию. Мне там уладить кое-что надо. Прости, если что. Я правда не хотела тебя обидеть. И правда считаю, что тебе того, что я сказала — никто не скажет. Боятся тебя люди, Олесь. Страшная ты. В правильности своей, в гордыне, в постоянном желании докопаться до чего-то. К тебе подойти боятся потому, что чувствуют — ты отошьёшь. И отошьёшь жёстко. Да, ты права. Лев — матерщинник. Да, ты права, он грубый. Но с тобой он был настолько нежным, насколько, думаю, только умел. И если бы не он, не я бы сейчас, а ты в лидерах продаж была бы. Потому что, сколько не строй из себя королеву, Олесь, всю такую из себя правильную, ты в него втюрилась. И это очень видно. И теперь локти кусаешь.
Закусив губу, опускаю глаза.
— Ладно. На обеде встретимся. Если захочешь.
Поднимаю на неё глаза. Она стоит у порога с пачкой документов в файле.
—
