к тому, чтобы полигамно выгулять «животное», что живет внутри Артёма. Агрессивное, дикое, жаждущее новых ощущений. Животное, которое умело скрывается за презентабельным внешним видом, спокойным голосом и безразличным лицом.
Наверное, в каждом из нас живет свое собственное животное, которое, если не получает пищу, в один момент может взбеситься и начать разрушать. Неважно что: отношения, любовь, своего носителя. Цель взрослого разумного человека — научиться ладить со своей сексуальностью. Не бояться ее. Любить. Иногда поощрять, иногда же резко пресекать, давая понять, что есть вещи — неприемлемые.
У каждого свои границы. Что если наши с Артёмом... совпадают и полигамия мне понравится?
Цель на сегодня — дать своему мужчине обескураживающую остроту без вранья, измен, которые тот не приемлет так же, как и я. Пусть мы вместе ненадолго, но эти две недели полностью моногамны, иначе в мире Истомина не было и не будет. Он не позволит. Все должно происходить под его контролем. Движения за спиной равны предательству.
Зачем я иду на новый эксперимент? Артём пообещал, что доплатит, но дело, если начистоту, вовсе не в деньгах. Трепет и томление, что испытываю, этот учащенный пульс и давление в груди — не от суммы, на которую пополнится Солнечный банк. Щеки пылают, пальцы дрожат, а я сама... просто не могу остановиться в постижении нового. Дорвавшаяся до запретного начинающая блудница, впервые в жизни вкусившая сочный порок и не способная насытиться.
Не могу я ни в чем отказать Артёму. Не могу, и всё. Хочется пить его наслаждение, купаться в нем, пропитываясь счастьем.
Срывает голову, я, кажется, с ума схожу. Перестаю собой быть. Или, напротив, только себя открываю — другую, свободную?
Моя жизнь — беспрерывный бег за целью. Сначала балет — с трехлетнего возраста ежедневные изматывающие тренировки. Боль, растяжка, повторение движений безумное количество раз. Главная отдушина маленькой девочки, мечтающей стать прекрасной. Наш Дом творчества был единственным местом, где я реализовывалась, ощущала себя личностью. Особенной.
Травма, слезы, отчаяние. Спина месяц болела, но я терпела и не жаловалась, опасаясь, что попросят сделать паузу и восстановиться. Не буду я, сидя на лавке, наблюдать за девочками! Само заживет как-нибудь!
В итоге запрет когда-либо вновь серьезно заниматься танцами.
Конец света. Новый удар — измена отца. Больше я не могла верить родителям, особенно папе. Да и матери тоже, с ее наивностью.
В одном из учебников по политологии я прочитала интересую вещь: в прошлом миром правили военные, сейчас — силовые и юридические корпорации. Андрей Осадчий выглядел как раз так, словно он делает что-то великое. У меня появился шанс стать значимой. Я увидела новый путь.
Отдала всю себя учебе, накопила денег, поступила, поверила в успех... и новое потрясение — отказ в бюджете.
Тупик. Кажется, в тот момент у меня просто закончились силы. Нагрузка оказалась непомерной. Разочарование — опустошающим. Страх, что больше не найду себя, — грандиозным.
Все эти годы я никогда не думала о чем-то приятном для себя самой. По-настоящему приятном. В общине забота о себе считалась стыдным и греховным. Мама часто хвасталась, что ни разу ни одним кремом лицо не намазала.
С Артёмом Истоминым я действительно ощущаю себя счастливой, просто потому что нравлюсь ему такой, какая есть. Ночью, когда он целовал меня между ног, я так сильно растерялась! Столько ласки для меня одной. Его возбуждало мое удовольствие. А меня — его кайф.
Потрясающий замкнутый круг. Разбудила Артёма, а он мало того, что не отказал. Еще и залюбил до смерти!
Пью молоко и думаю о том, что готова сделать для Истомина все что угодно! Столько чувств внутри горит! Душа требует обнимать его, целовать. Прижиматься и облизывать. Клянусь, я бы съела его, если бы было возможно! И позволила бы съесть себя.
Зажмуриваюсь.
Все, что Артём предлагает, приносит удовольствие. Я верю ему. И хочу зайти еще дальше. Вдруг и правда групповой секс — это мое?
Проверяю телефон — несколько сообщений от Адель, Наиры. Они волнуются, всё ли нормально, не обижают ли меня. Пишу, что не обижают.
И одно от мамы.
«Алина, детка, папа не звонил?»
«Привет, мамочка. Нет, а должен был? Ты же знаешь, он давно не звонит. Что-то случилось?»
«Папа сказал, что ему нужно побыть одному, снял квартиру в городе и уехал. Но уже неделя прошла. Не звонит, деньги не присылает, хотя зарплата была позавчера. Мы все волнуемся».
Папа работает терапевтом в городе, в одной частной клинике. Он и раньше уезжал дня на два-три, но всегда возвращался.
«Дима что говорит?»
«Злится, боюсь подходить к нему лишний раз».
«Понятно. Нет, мам, я ничего не знаю об этом».
«На лекарства нужны деньги, Рая приболела, а я от нее. Не хватает рук, дочка, сама еле справляюсь. Может быть, ты приедешь хотя бы на месяц? Отдохнуть бы мне чуть-чуть. В моем положении тяжело бегать, не спать ночами. Меня все бросили».
«Давай я пришлю немного денег. Прости, мама, приехать пока никак».
Звоню Диме, но тот немногословен. Психует, злится на отца и его внезапные каникулы, когда денег и так нет, суд впереди и мать едва ползает. На работу папа ходит, с ним всё в порядке, просто в семье не появляется.
Перевожу десять тысяч матери и прошу нанять соседскую дочку, чтобы посидела с мелкими. Я часто сидела и со своими братьями-сестрами, и с чужими.
Артём просыпается и идет умываться. Голый, красивый, взъерошенный.
Я откладываю мобильный: не стоит грузить Истомина чужой семейной драмой. Вскакиваю на ноги, плавно подхожу к большому зеркалу и позволяю полотенцу упасть к ногам. Тело побаливает после секс-марафона. Провожу по влажным волосам растопыренными пальцами. Смотрю на свое отражение.
Смотрю. Смотрю. Смотрю.
— Пётр приглашает на завтрак, — говорит Артём за спиной. В руках у него зубная щетка. — Через час.
— Я буду готова.
Мы завтракаем втроем в одной из ближайших кафешек. Нога все еще беспокоит, поэтому приняли решение не нагружать ее долгими прогулками. Ангелине плохо после вчерашнего, и она, увы, не может присутствовать. Я вновь оказываюсь в компании двух симпатичных мужчин свободных взглядов. Близких друзей, которые уже делили девушку.
Артём много говорит по телефону, обсуждая дела. У Петра же дел, судя по всему, нет, его внимание приковано ко мне. Болтающей ногами под столом.
Мы шутим, часто переглядываемся, из-за чего я ежеминутно напоминаю себе, что у Петра мои стринги. Что он с ними сделал — остается только догадываться. Надеюсь, выбросил. И все же... когда в очередной
