это было очевидно с самого начала. Ты вляпалась в очередное дерьмо, и очередной мужик полез за тебя в петлю.
Меня бросило в жар от этих слов, от того равнодушно спокойного тона, которым это было сказано, и от правды, заключенной в этих словах. Я наклонила голову, а Женька снова усмехнулся.
– Не стоит так переживать, в конце концов, никто его не заставлял идти на это.
От этих слов стало только хуже. Женька поднялся, поставил бокал на стол.
– Деньги убери, мне они ни к чему.
Он ушел из комнаты, а я осталась сидеть, пялясь в пол. почему-то от его слов было нестерпимо больно в груди, его равнодушные взгляды, его тон, как снисходительно— презрительно он стал ко мне относиться. Но самое отвратительное было в том, что я его понимала и относилась к себе ничуть не лучше.
Я собрала деньги обратно в рюкзак, нацепив его, потопала к выходу, надеясь, что никого не встречу. Гарик был в холле, молча проводил меня взглядом. Я уже открыла входную дверь, когда Женька выглянул из кухни.
– Зайди, – кинул он мне и снова скрылся, я закрыла дверь и поплелась, ненавидя себя за не пойми откуда взявшуюся робость перед ним.
Пожалуй, Олег был прав, Женька остепенился: стал взрослее, серьезнее и жестче. Я прошла в кухню и увидела за столом Вадима. Он развел руками, а я так и осталась стоять с открытым ртом.
– Но… как ты здесь? – смогла сказать, наконец. Женька встал и вышел, отодвинув меня от прохода.
– Ты садись, – усмехнулся Вадим, – выпей чаю, или лучше кофе?
– Пожалуй, – неоднозначно ответила я, садясь.
– Сними рюкзак— то, – снова усмехнулся он, – тяжеловато такие суммы на спине таскать.
Я скинула рюкзак на пол, Вадим налил кофе и поставил передо мной кружку. Я только следила за его манипуляциями, пытаясь сообразить, что тут происходит.
– Что так смотришь? – рассмеялся Вадим, садясь, – ты меня уже похоронить успела?
– Как ты вернулся сюда? Я уверена, никто не знает о твоем присутствии.
– Приглядывала за домом, значит?
– Вроде того.
– Меня Миронов привез в багажнике своей машины. После того, как мы разошлись с тобой, я решил схорониться на какое-то время, надо было решить, что делать дальше. А ночью кто-то пришил Гарина, представляешь? – Вадим как всегда состроил веселое недоуменное лицо, и я порадовалась этому, решив, что не все так плохо.
– И что?
– Я, конечно, не особо удивился. Так же как и наличию чемодана с наркотой, который до этого хранился у меня. В общем, по всему выходило: я Гарина и пришил, загнав ему предварительно наркоту. Теперь у меня два чемодана денег и счастья полные штаны. Уверен, будут в моей жизни моменты, когда я пожалею, что это не так. – Я усмехнулась, но посмотрела на него укоризненно. – В общем, я вроде как в бегах, Миронов звонит, я трубку не беру. Решил совсем выключить от греха, а он прислал сообщение, мол, не дури, Вадим, я знаю, что это не ты. Я подумал, подумал, положение мое отнюдь не предел мечтаний, хуже вряд ли будет, и позвонил ему. Через час он приехал в одно кафе, там очень удачная парковка сзади здания. Он там поел, а я забрался к нему в багажник. Он привез меня сюда и схоронил в гараже, решив до поры, до времени не раскрываться даже перед своими ребятами. Холодно же там было, скажу я тебе, вот до сих пор отогреваюсь. Слава Богу, ты позвонила через несколько часов и попросила о встрече. Он меня как раз выпустил, когда Гарик тебя встречал. Тот, кстати, тоже был немало удивлен, пребывая в уверенности, что мы с тобой уже где-нибудь в Испании.
Вадим хлебнул чая, а я смотрела на него.
– На самом деле, я рад, что ты позвонила Миронову, – сказал он вдруг, не поднимая взгляд от кружки, – не хотелось до последнего верить, что ты выберешь его и уедешь.
Он поднял на меня глаза, я уставилась в свою кружку. Не хотелось ничего говорить, потому что все было не так. И Марк меня никуда не звал, а просто использовал в своей игре. А если бы позвал?.. Я сжала ручку кружки, потому что не знала, не знала ответа на этот вопрос.
– Что теперь? – спросила я, переводя тему.
– Придется бежать, – развел он руками, – подожду, пока все утихнет, и начну новую жизнь под другим именем.
– Лучше уезжай подальше, – сказала я, Вадим рассмеялся, – у меня есть деньги, они принадлежат тебе.
– Не надо, – покачал он головой, – с этим я разберусь. Документы скоро будут готовы, и я познаю всю прелесть жизни беглеца.
Он усмехнулся, поглядывая на меня.
– Тебе понравится, – усмехнулась я в ответ, и Вадим снова весело рассмеялся. Немного подумав, я покосилась в сторону выхода и негромко спросила:
– Послушай, Вадим, знаю, что неожиданно, но… Может, ты знаешь что-то о моих родителях?
Он посмотрел серьезно, я отвела взгляд, боясь, что расплачусь.
– Надеюсь, ты не ходила к ним? – спросил он осторожно. Я покачала головой, и Вадим явственно выдохнул с облегчением. Немного помолчал. – Ты совсем ничего не знаешь?
– Нет.
Он вздохнул.
– Кое-что я знаю. Но немного. Присматривал первый год после твоего исчезновения. Слушай, не знаю, как и сказать… Твоя мама… В общем, ее уже нет в живых.
Я сжала пальцами чашку, не замечая, что руки дрожат, и кофе расплескивается.
– Как это произошло?
– После той истории у нее случился сердечный приступ, серьезный, она долго лежала в больнице. Потом ее выписали, но скоро забрали с тем же диагнозом. Так продолжалось около года. В один из приступов врачи не успели.
– А отец? – с трудом спросила я.
– Жив. Вроде живет по тому же адресу. Больше ничего не знаю.
Я кивнула, осмысливая услышанное. Информация доходила с трудом. Представить, что моей мамы больше нет в живых, я просто не могла. Но она умерла. Умерла из-за меня, потому что я оказалась никудышной дочерью и никудышным человеком. Все, что со мной произошло и происходит, все только во вред окружающим. Если бы не я, не моя глупость по жизни, она была бы жива, и папе не пришлось бы жить одному. Я снова вспомнила его голос, и у меня потемнело в глазах. Сколько боли он вынес за это время? Мужчина, потерявший в одночасье все: семью и смысл жизни. Как он любил маму, как любил меня, и все разрушено. Все. из-за меня.
– Не смей винить себя, – словно прочитал мои мысли Вадим, –
