поцелуй, Дима толкнул дверь в спальню.
* * *
Утром они вместе отправились в университет. Держась за руки, вошли в холл, там он ее поцеловал, и они разошлись по своим аудиториям.
– Лика! – девушку догоняла рыжая Маша. – Привет! Ты где пропадала?
– Эм… болела, – не нашлась, что ответить девушка.
– Видела тебя с Димой сегодня, – издалека начала настырная подруга.
– Понято, – Лика не хотела дальше продолжать эту тему. Но скрывать свои отношения с Воронцовым было бы глупо.
– А вот мне ничего не понято! Ты с ума сошла?
– Наверное, – улыбнулась Лика.
– Как дура!
– Что, прости? – опешила девушка.
– Улыбаешься как дура, – хмуро ответила ей рыжая.
Лика даже не обиделась. Понимала, что блаженная улыбка на ее лице не останется незамеченной.
– Я же тебя предупреждала… – начала свою старую песню Маша.
– Маш, – перебила ее Лика, – не надо! Мне все равно, что будет потом, жизнь слишком короткая, чтобы ущемлять себя в чем-то. Прятаться и избегать человека, который тебе дорог, только из-за страха его потерять потом слишком глупо.
– Да ты философ! – хмыкнула подруга. – Потом не плачь, я тебя предупреждала!
– Расскажи мне лучше, – перевела тему Лика, – ты к сессии готова?
– Готовлюсь, – погрустнела Маша.
После занятий Дима ждал Лику в холле. Они поехали в банк. Там забрали бумаги, вокруг которых был весь этот шум. Там действительно были документы на наследство всех вложений, ценных бумаг, гостиничного бизнеса в Италии, счетов в России и в Европе. Наличные, которые были в сейфе, перевели на счет, который отец открыл для Лики. Несколько тысяч евро взяли на текущие расходы. Тем более в планах был ремонт квартиры и новая мебель.
В бумагах было еще одно письмо от отца, в котором был указан адрес банка в Швейцарии, номер счета и ключ в конверте.
– Только один? – пошутил Дима, когда они вскрыли конверт.
– Видимо, там и есть те самые материалы его работы, – подумав, сказала Лика.
– Значит, нам надо ехать в Европу, – пожал плечами Воронцов.
– Ты поедешь со мной?
– Я тебя никуда одну больше не отпущу!
В больницу к его отцу они приехали в назначенное время. В большой светлой палате на больничной кровати лежал Борис Николаевич. Тени пролегли под глазами, лицо немного осунулось. Он перенес несколько операций на сердце. К груди Воронцова-старшего тянулись провода, на экранах над головой перемигивались приборы, в катетер в вене на руке была подключена капельница. На стульчике возле кровати сидела Галина и вслух читала ему книгу.
– Папа, – Дима заглянул в помещение, девушка прекратила чтение и улыбнулась ему, – привет. Как ты?
– Хорошо, сынок, – улыбнулся ему отец.
– Я хочу тебя познакомить кое с кем, – Дима сделал шаг в палату, заводя за руку смущенную Лику, – это Анжелика Золевская, моя любимая девушка!
Лика не знала, куда ей смотреть от смущения.
– Здравствуйте! – улыбнулась она мужчине, который не сводил с нее заинтересованного взгляда.
– Здравствуйте, – улыбнулся он в ответ, – очень приятно познакомиться! Тем более с любимой девушкой своего сына.
– Мне тоже очень приятно!
– Сынок, у тебя отличный вкус!
– Я знаю, пап, – самодовольно усмехнулся Дима, обнимая Лику за талию, – ну, с Галиной ты знакома.
– Знакома, привет!
– Привет! – Галина тоже была рада видеть Анжелику.
– Сынок, Лика похожа на твою маму в молодости, – сказал Борис Николаевич, не сводя с девушки взгляда.
– Она самая красивая девушка на свете! – улыбнулся Воронцов. Лика смутилась окончательно. – Что говорят врачи? Когда тебя уже отпустят?
– Сказали, если все будет хорошо, то, возможно, отпустят через пару недель.
– Ты, главное, поправляйся!
– Конечно, сын!
– Я вчера видел здесь Вадима, – мрачно сказал Дима, – он приходил к тебе?
– Приходил, – кивнул мужчина, – прощения просил.
– Не понял.
– Он считает, что из-за него я оказался здесь, – ответил Борис Николаевич.
– С чего бы?
– Не кипятись! Я давно себя плохо чувствовал. Нужно было начинать лечение, но я игнорировал их рекомендации. Работа прежде всего, ты же знаешь. В тот день я снова чувствовал боль в сердце. Когда пришел Вадим и стал просить денег, я немного разволновался. Лекарство выпить не успел. Ферзев мне рассказал, что его могут убить, если он не отдаст долг в срок. Мы слегка поспорили. Я дал ему часть денег, сколько было в сейфе на тот момент, но общение с ним очень разволновало меня. В общем, когда он ушел, мне стало совсем плохо…
– Я его убью! – заявил Дима. – Еще хватило наглости потом к тебе прийти!
– Он пришел извиниться, – примирительно сказал отец, – остынь.
Дима с Ликой переглянулись. Ну не рассказывать же человеку в больнице, что Ферзев еще успел натворить.
– Ладно, пап, ты поправляйся, – Дима похлопал легонько его по руке, – не скучай!
– Галина не дает мне заскучать, – улыбнулся Воронцов-старший.
– Кто сейчас управляет фирмой? – внезапная мысль заставила Диму остановиться и спросить.
– Сашка, – пожал плечами отец, – а что?
– Ничего, – тряхнул головой сын.
– Буду рад, если ты ему поможешь!
– Ага, только, думаю, он будет не рад моей помощи, – нахмурился Дима, – ладно, до встречи!
– Приятно было познакомиться, – улыбнулась еще раз Лика.
– Мне тоже, милая, – улыбка у Бориса Николаевича была так похожа на улыбку Димы.
Следующие две недели были очень насыщенными. Несколько раз Лику приглашали на допрос. Она проходила как свидетель по делу Люссии. Итальянке выдвинули обвинение в убийстве Лучано, его водителя Игоря, а также вскрылись подробности по делу о гибели отца Лики. Следствие пока не спешило делиться своими данными, ясно было одно – мачеха не отделается легким испугом. Ее ждет реальный срок. Вот только насколько большой, будет зависеть от того, станет ли она сотрудничать с полицией или нет. Но пока итальянка не спешила раскрывать все карты, пыталась играть в святую невинность. Но следователю стало известно, что было похищение Дмитрия Воронцова, проверка камер в отеле подтвердила эти данные, и Люссия схлопотала еще одно обвинение в похищении и удержании против воли гражданина Российской Федерации. Разумеется, ушлая иностранка пыталась себя обелить, она взвалила всю вину на своих помощников и Вадима. Последнего объявили в розыск.
Если бы не Дима, Лика не смогла бы так спокойно все это переживать вновь и вновь. У Воронцова состоялся очень тяжелый разговор с отцом Вадима. Девушка не присутствовала при нем, но Дима вернулся хмурый и сердитый. Конечно, отцу было очень тяжело поверить в то, что его гордость – его любимый единственный сын способен на подобные поступки. Но Вадим как сквозь землю провалился и не мог ни опровергнуть, ни подтвердить любые обвинения в свой адрес.
В квартире Лики полным ходом шел ремонт. Воронцов
