и поймет, и скажет что-то вроде «Я зна-а-аю, о чем ты думаешь, когда смотришь на меня». Дальше этой фразы перепуганная фантазия никуда не идет, просто потому, что страшнее уже некуда, бетонная стена на финише. И какая то душевная скребущая боль, которая всегда действовала на меня одинаково как сильнейший анастетик для мозга.
Его нахождение рядом,— колено чуть касается моего бедра, в уюте теплого салона и тишине — все действует завораживающе и как-то совсем уж нереально. Словно меня вынуждают — выбирай! И это мучительно...Обжигающей каплей в разум скатывается догадка, что всё действительно закончится как только я признаю собственное поражение..
И мне приходится его признать..
Неожиданно закрываю глаза делаю отчаянный рывок вперёд, целую первая, не обращая внимание на отголосок взорвавшегося фейерверка в позвоночнике, шум которого отдаёт в голову. В висках слишком сильно начинает стучать кровь, чтобы обратить внимание на что-то другое, кроме холодных губ с привкусом того самого кофе, которые неожиданно смело отвечают моим собственным. Тимур целует, не выпуская моего затылка из своей мёртвой хватки, скользит рукой на талию и перехватывает под поясницей, заставляя меня прогнуться и прижаться грудью к нему. Его губы везде и сразу: на скулах, на губах... И я уже не понимаю что творю, зарываясь пальцами в густые темные волосы, насколько много позволяю, дугой выгибаясь под ним..
У него очень твердые мышцы на животе. Температура под сорок, не меньше. Металлическая пряжка ремня с холодными краями, и горячие сильные пальцы впиваются в бедро и тянут на себя, чтобы быть ко мне еще ближе.. Теплое дыхание спускается мурашками куда-то вниз живота и я пытаюсь свести колени, когда от бедра до коленки скользит его ладонь вызывая дрожь, и теряю себя, растворяясь в тихой мелодии из динамика.
«Ты мне нравишься. Очень."
Дыхание сбивается резко, судорогой. Я дергаюсь, пытаясь отстраниться, парень тянется вслед за мной, подминая еще сильнее и мне приходится из всех сил оторвать его голову от себя. Отворачиваюсь так, будто шею свернуть себе хочу. Чужой выдох мягким пятном на виске оседает. Долгий, медленный.
«Ты мне нравишься. Очень...» Можно ли доверять тому, что кажется едва расслышала.. или это взрыв моей больной фантазии?
Тимур смотрит долго, и что-то в его взгляде, в лице постепенно меняется, оттаивает, дергая уголок губ в едва заметную улыбку.
А у меня Паника. Злость. Обида.
«не боишься провести свои дни рядом со мной, на привязи?...»
— Получил, что хотел? Насытился?— Зло чеканю я, одергивая пальто на груди и отстраняясь еще дальше. Степень моего морального падения у него на глазах, слишком остро отзывается внутри и придает смелости и безрассудства. Нащупываю ручки сумочки и подаюсь к двери.
Тимур наклоняется и ладонь быстро ложится поверх моих пальцев, удерживая их на фиксаторе дверцы.
— Я хочу это продолжить.
— Нет, — почти рычу я, чувствуя жар на щеках, — не в этой жизни!
И уже несусь через сквер, убегая от дурманящего запаха, который успел осесть на коже. Это была хорошая попытка, но мимо, София.
Накрыло сильно — до слез. Прийти домой, завалиться в кровать, уткнуться лицом в подушку. И материть себя, материть... за эту реакцию.. Как у пятнадцатилетней школьницы, которую лапнул одноклассник, казавшимся ей лучшим парнем на земле... А потом вспоминаю «не боишься провести свои дни рядом со мной, на привязи?...», и желание приложиться головой о стену возвращается с новой силой.
В полуобморочном состоянии достигаю подъезда, вытираю мокрые щеки и достав из кармана телефон быстро вбиваю Ольге: Он не сможет помочь! Отключаю его совсем и тянусь к ключам.
Открываю дверь и щурюсь от яркого света. Сознание возвращается, когда я вижу в коридоре своей квартиры удивленное лицо Лебедевой и синее разбитое лицо Алекса, сидящего на полу и подпирающего спиной стену.
***
Ветров проводил Софию взглядом и отчаянно закусил губу. Так вот, как это выглядит...
Это ничего, это нормально… Его всегда в таких случаях настигает эрекция, ничего необычного. Значит, организм здоров и полон сил, значит… Тимур зажмурился и потёр пальцами переносицу. Нет, не значит. Нет, не нормально. И да, с ним, наверно, и вправду что-то не так: ну кто так реагирует на поцелуй? И тут же вспоминает мягкие, неопытные губы и знает, что хочет их вновь до темных кругов перед глазами.. И чувствует, как горят и истираются шестеренки в голове, как медленно расслабляется узел желания.
Боги, да у него чуть сердце через глотку не выпрыгнуло! Он впился ногтями себе в ладони и усилием воли оторвал голову от спинки сиденья, мысленно призывая себя к спокойствию. И тут же склонился, упираясь лбом в подголовник переднего кресла, вяло размышляя что еще не поздно, можно выйти, догнать, напроситься ...
— Она же…, — Тимур помолчал, подбирая слова, — вряд ли ищет одноразовых развлечений.
А он не относится к тем мужчинам, которых можно заподозрить в излишнем благородстве и постоянстве, – он является эгоистом и не скрывает этого, заботясь лишь о собственных удовольствиях.
По отдельности это было бы нормально, а в совокупности — слегка изврат, поэтому он самолично затыкает голос разума, который советует не страдать херней, забить на все и заняться чем-то более приятным и полезным.
Например... Отключить мобильный до понедельника. Залечь на дно, очухаться от всего этого. Потому что ему определенно нужно слегка прийти в себя, вытрясти из головы скопившийся вздор. С полутонами разобраться, чтоб, бл**ь, ничего двоящегося и все снова просто и понятно.
***
Тимур Ветров
«Ветер, здесь п**дец..»
Где п**дец и какой именно — не уточняется, и я думаю, что лучше бы Семен позвонил и рассказал в своей многословной манере, чем такое емкое сообщение.
Может, универ взорвали? Ну так занятия еще не начались, и там сейчас пусто, поэтому, если бы его и снесло, приятель бы сказал что-то другое, более жизнерадостное.
Что еще могло случиться в такую рань трудно представить. Но на всякий случай ускоряю шаг, притормаживая только подойдя к воротам. Ну почему именно сегодня? У меня в планах на день — производить впечатление, в голове — счетчик с мигающей надписью «Время пошло», а на душе — долгожданное спокойствие. Мысли в голове за прошедшую полубесонную улеглись, притихли, и даже предрассветный кошмар, который опять никак не получается вспомнить, это спокойствие не нарушил.
— Ты в курсе уже? — Егор, приятель из мажористой компании, в которой я крутился раньше, едва не подпрыгивает на месте от нетерпения. — Тут такое!!
— И тебе доброе утро. Что, боженька даровал нам день отмены занятий?
Я понял это, едва
