датчики пищать ещё громче, а голову буквально раскалываться на части. Сейчас ничего не имело значения, только жизнь и здоровье моего сына.
В палату тут же ворвалась медсестра, пухлая немолодая женщина с короткими вьющимися волосами.
– О, Господи! Вы меня напугали, Яна! На минутку отошла, а вы уже пришли в сознание.
– Где мой ребёнок? – спросила, прикрывая глаза.
От боли с трудом различала сказанные медсестрой слова. Это было невыносимо, но я должна была знать.
– Я… я не знаю, – ответила она, пожимая плечами. – С вами был муж, а затем он уехал, попросив за вами присмотреть. Велел только, в случае чего, звонить ему.
– Позвоните, – произнесла, стискивая зубы. – Прошу вас, позвоните.
Медсестра удивилась моей настойчивости, но достала телефон из кармана халата и стала искать там номер Кирилла. Я не стала говорить, что он не мой муж. Какая, в конце концов, разница, если единственное, что меня волнует – это мой Гришка. Послышались длинные гудки, а затем строгий голос Кирилла.
– Здравствуйте, Кирилл Сергеевич, Вы просили позвонить, когда ваша жена придёт в себя, – защебетала медсестра. – Так вот, она уже в сознании.
– Она… она может говорить?
– Да, как раз звоню по её просьбе.
Холодный металл коснулся уха. Облизала пересохшие губы, прокашлялась, потому что в горле образовался плотный комок, и тут же спросила, больше всего на свете боясь услышать, что Инга что-то сделала моему малышу:
– Что с Гришей?
– Яна… Яна, ты правда пришла в себя, – вздохнул Кирилл. – С сыном всё хорошо, не волнуйся. Он с твоей мамой.
Я начала плакать. Слёзы катились из глаз, а в груди уже растеклось облегчение от сказанных им слов. После слёз я начала смеяться. Громко, путаясь в своих эмоциях и ощущениях. Мне было горько и радостно одновременно. Горько, потому что, несмотря на счастливый исход, я нахожусь в больнице. Радостно, потому что все мои родные и близкие целы и невредимы.
– Я скоро приеду, Ян. Уже в дороге. Тебе что-нибудь привезти? – спросил Кирилл бодрым голосом.
– Ничего не надо, – ответила, успокоившись. – Только приезжай, пожалуйста.
После разговора меня накрыла сильная усталость, и я вновь уснула беспробудным сном. Открыла глаза, когда за окнами было темно, а Кирилл сидел в кресле и смотрел на меня. На тумбе стоял букет алых роз – они сразу же бросились мне в глаза.
– Красивые, – слабо улыбнулась и попыталась привстать.
Кирилл поднялся с места и коснулся волос. Нежно провел пальцами по лицу, глядя на меня каким-то особенным взглядом…
– Лежи, пожалуйста. Тебе пока нельзя вставать.
– Ладно, – согласилась с ним. – Расскажи, как там Гришка.
Лицо Кирилла озарила добрая улыбка. Так было всегда, когда он заговаривал о сыне.
– Капризничает, не хочет есть из бутылочки. Приходится изворачиваться и кормить из ложечки, только чтобы поел.
Моё материнское сердце болезненно сжалось. Медсестра сказала, что я была без сознания целых два дня. Грудь при этом сильно болела, но организм был напичкан медпрепаратами, и кормить было нельзя. Увы.
– Доктор сказал, что чуть позже можно будет наладить лактацию, – сказал Кирилл, словно уловив мой депрессивный настрой. – Это не самое главное сейчас.
– Ты прав. Скажи, что стало с Ингой?
Брови Кирилла тут же нахмурились, а губы сжались в тонкую линию. Казалось, что будь она рядом, он удавил бы её собственными руками. Впрочем, у меня были такие же ощущения. Столько мучений и боли она принесла всем нам.
– Она в СИЗО, Яна, – ответил Кирилл твёрдым голосом. – Не волнуйся, Инга получит своё по максимуму.
Яна
Меня часто клонило в сон последние две недели, которые я провела в больнице. До сих пор я ощущала слабость, но желание вернуться к сыну, было настолько велико, что я безропотно выполняла все указания врачей. Лежала, практически не вставая, полноценно питалась и не давала эмоциям взять надо мной верх, запрещая себе нервничать. Особенно тяжело было сохранять спокойствие по вечерам и ночам, когда тоска по сыну становилась нестерпимо сильной, и от этого чувства хотелось выть в подушку.
Кирилл меня навещал каждый день. Сначала в дверях появлялся красивый букет цветов, а после он сам. К концу десятого дня я начала отдавать цветы медсестрам, потому что мне было жалко выкидывать эту красоту, но ставить ее уж оказалось негде. И сколько бы его ни просила не приносить цветы, он был непреклонен. Его нежность и забота в эти дни трогали меня до глубины души. Так еще никто за мной не ухаживал.
В один из дней меня посетил следователь, он написал заявление с моих слов, а я поставила подпись, решив, что Инга должна ответить за свои злодеяния. Это не моя вина, что в ее голове был такой беспорядок. Как она только посмела вредить мне? Чем я это заслужила? Тем, что влюбилась в Кирилла? Наверное, мои чувства к мужчине были искренне и глубже, чем ее, потому что у меня даже в мыслях не возникало умышленно причинить боль любимому человеку. А если бы я погибла? Инга об этом не подумала? Или она, ослепленная злостью и жаждой получить наследство, шла убить Гришу? Но теперь пусть она думает о своих ошибках и корысти в тюрьме! Это даже к лучшему, что Саша сейчас был в Австрии. Находясь вдали от такой заботы матери, он быстрее придет в себя. Я верила, что у него все еще сложится, пусть и не сразу, но все будет хорошо.
– Яна, – в дверях появился Кирилл с сумкой в руках.
Сегодня я наконец-то покину казенные стены этой, пусть даже и отличной клиники, отправлюсь домой к сыну и любимому мужчине! Я так соскучилась по нашим вечерам, по своему маленькому комочку. Так хотелось прижать сына к груди и никогда больше не отпускать!
– Ты переодевайся, собирай вещи, а я пока схожу к главному врачу, хорошо?
– Спасибо, Кирилл, – я подошла, обняла его и поцеловала в щеку, вдыхая приятный и знакомый аромат духов.
Даже не верится, что все осталось позади. Что я чувствовала себя хорошо. Два раза в год мне теперь необходимо было посещать клинику и наблюдаться у специалиста, но все это мелочи.
Кирилл ушел, а я быстро собрала вещи, переоделась и направилась на пост к медсестре Марии Сергеевне – чудо-женщине, которая проводила со мной все время в те первые дни, когда мне было запрещено вставать. Я сердечно поблагодарила ее за помощь, и как раз в это время в коридоре появился Кирилл.
Вместе мы спустились на лифте вниз. Я держала его за руку и
