встаю. – Доставай лопату, Славин, начинай копать, - иносказательно даю ему зеленый свет. – Я пришлю тебе копии всех документов. Давай сделаем это, - первым подаю ладонь для рукопожатия.
Попрощавшись, спешу уйти до того, как набью бывшему другу морду за то, что он все разрушил, а потом сяду с ним, потрепанным и окровавленным, бухать. Так ярко вижу эту картину, будто она уже случилась, и ускоряю шаг.
Черт возьми, какая-то хрень со мной происходит в эти дни.
Вера. Славин. Даша.
Голова кругом.
- Костя, - задерживает меня гаденыш, а я машинально сжимаю кулак. Но тут же ослабляю руку, и она плетью падает вдоль тела. – Мой тебе совет, проверь Дашу на материнство.
- Есть предпосылки? – оглядываюсь.
- Чем черт не шутит. Ведь ты сам говорил, что она преследует твоих дочек, - дергает галстук на своей шее. – Отрицательный тест ДНК упростил бы задачу.
- Это невозможно, - с грохотом захлопываю дверь ВИП-кабинки, оставляя в ней Славина. – Тест ДНК, говоришь? – бубню сам себе. – Тц-ц, гад, - цокаю, но все-таки задумываюсь над его словами.
Всю дорогу домой пребываю в некой прострации. Разные версии крутятся в голове, перед глазами всплывают воспоминания, но картинка не складывается.
- Да нет, чушь, - вздыхаю, на миг зажмуриваясь.
И едва не теряю управление, рискуя выехать на встречку. Выруливаю, избежав столкновения с легковушкой, которая возмущенно мне сигналит. Мигаю аварийкой в знак извинения – и снижаю скорость. Мысленно встряхиваю себя и временно «замораживаю» бурлящий мозг, чтобы сосредоточиться на вождении.
Надо быть осторожнее – все-таки дома меня ждут. Мои лапочки-дочки. И их несносная няня. Хотя Вера, скорее, от меня отдыхает и уж точно не сидит у окна в ожидании. Наши вечера часто проходят в словесных перепалках. И, вопреки логике, я ухмыляюсь в предвкушении очередной стычки. С Верой почему-то иначе не получается. В любом вопросе, даже самом незначительном, она гнет свою линию и спотыкается о мое противодействие. Так и живем эти пару дней. Будто супружеская пара на грани развода.
- Заноза рыжая, - усмехаюсь, поворачивая на свой переулок.
Вспомнишь солнце – вот и лучик. Огненная макушка мелькает возле ворот и издалека привлекает к себе внимание, как маяк или красный сигнал светофора. Не сразу замечаю, что Вера не одна. И высокая шатенка, которая стоит ко мне спиной, совсем не похожа ни на соседку, ни на охранника, ни на курьера из службы доставки. А никого другого мы обычно и не ждем…
- Твою ж мать, - выплевываю, аккуратно подъезжая к дому. – Даша? – сжимаю руль, рискую сломать об него пальцы.
Шатенка поворачивается в профиль и, пока копается в сумочке, у меня есть возможность ее рассмотреть. И убедиться, что я не ошибся.
- Мля, - чуть ли не рычу, когда Даша протягивает Вере… деньги? За какие услуги?
Очередное ругательство срывается с губ и тонет в громком сигнале моего автомобиля, когда я бью рукой по рулю. И жму на тормоз. Совсем охренели.
Вера
Закрываю коробку с миндальным «Эстерхази» и привычным движением наклеиваю на прозрачное окошко свой логотип. Задерживаюсь на нем задумчивым взглядом, а мысли разлетаются ореховой мукой и уносятся прочь, подхватываемые сквозняком.
«Все это временно. Потерпи. Скоро опять будешь работать в своем кафе», - всплывают в памяти слова Воскресенского, сказанные на днях на этой же кухне. Тогда в моей душе что-то щелкнуло. Появилась надежда, слабая, опасливая, но обволакивающе теплая. И капелька веры упала на засохшую почву, мгновенно впитавшись. Я запрещаю себе расслабляться. Наоборот, работаю усерднее, чтобы в случае неудачи не сломаться. Но… живительная влага дает свои плоды, взращивая внутри меня чувство защищенности. Неправильное и неуместное.
Хоть Воскресенский по-прежнему невыносим и груб, он все так же раздражает меня чересчур хлесткими словами и резкими реакциями, однако от него исходит такая поддержка, которой я никогда не получала от Жени.
«Поиграешься и прогоришь, вот тогда и вспомнишь мои слова. Только деньги просранные жалко будет», - примерно так бывший муж в свое время отреагировал на мою идею открыть маленькую кондитерскую. И я бы отступила, если бы не ребята. Команда, в которую никто не верил. Даже я сама.
Парадокс, но бесчувственный хам Воскресенский за последние пару дней дал мне больше, чем любимый муж за несколько лет. Предоставил время на готовку и полную свободу действий, позволил завалить его кухню посудой и всевозможными кондитерскими примочками. Ни одной претензии не предъявил, даже в те нередкие моменты, когда из шкафа на него вываливались формочки и трафареты. Ни слова, ни ругательства. Словно мой кулинарный беспорядок - в порядке вещей.
И я бы могла предположить, что Константин терпит меня, потому что ценит незаменимого сотрудника, если бы… я не была такой беспомощной и неопытной няней. Я объективно оцениваю свои способности и знаю, что не справляюсь. Хоть и отдаю малышкам всю нерастраченную материнскую любовь, которая никогда мне не пригодится, но понимаю, что этого недостаточно. Девочкам воспитание необходимо и всестороннее развитие, а не мои кексики с булочками.
Я настолько неуверенна в себе, что тайком заказала книги по детской психологии и педагогике. Раз не умею сама, то поучусь у профессионалов.
- Мама Вела, а нам что? – врезается в мои ноги Машуля, и у меня едва не подкашиваются колени.
Восстанавливаю равновесие, вцепившись пальцами в столешницу, а затем отодвигаю коробку с аллергенным тортиком. Его я приготовила на заказ, причем тщательно следила, чтобы двойняшки не добрались до опасных ингредиентов. Подумать только, даже в этой ситуации Воскресенский доверяет мне. А ведь мог бы просто запретить заниматься посторонними делами на его кухне…
- Дай ту пир-роженку, - показывает пальчиком Ксюша и выгибает бровь. Выставляет ладошку в ожидании. Всем своим видом показывает, что не отступит, как, собственно, и ее отец.
- А вам такое нельзя, солнышки, - присаживаюсь к ним. Маша сразу бросается мне на шею, а Ксюша медлит, демонстрируя характер. Притягиваю мини-Воскресенскую к себе – и обнимаю одновременно обеих, чтобы никому не было обидно.
- Дома все можно, - твердят упрямо.
- Так! Зайчики мои, вы должны четко запомнить, какие продукты вам противопоказаны. И прежде чем есть что-то, надо спрашивать, из чего это приготовлено, - серьезно произношу.
- Папа знает, - хитро улыбается Маша. И ее сестра кивает.
- У вашего папы скоро голова устанет все контролировать. И заболит, - невольно закатываю глаза,
