друга. Потом позвонила мама, и я не могла ей не ответить. — Смотреть на тебя не могу, когда ты бледная, словно труп. Я устрою разговор твоей матери и этого придурка…
— Вова не придурок, — посчитала нужным защитить брата. Пусть он и был на самом деле не просто придурком, а гораздо хуже. — Он ошибся. И теперь просто не знает, как выбраться из ловушки, в которую сам себя загнал.
— Не оправдывай торчка, — поморщившись, сказал Матвей. — Если бы не квалифицированная помощь врачей, он бы уже лежал в земле и кормил червей. Плевать он хотел на тебя и мать, когда вгонял в себя дозу. Это нужно понимать.
— Я понимаю, — тут же поникла. Спорить с Матвеем было бесполезно. Особенно, когда я знала, что он был прав. — Принять эту правду не могу.
— Если он захочет, то выкарабкается. Если же нет… То тут никакой врач не поможет.
— И это понимаю.
— У твоей матери скоро операция, подумай лучше о ней. А твой брат никуда в ближайшее время не денется. Так что не забивай голову. Окей?
Кивнула, но ничего говорить не стала. Было сложно выдавить из себя даже короткое слово. Еще немного, и я была готова разреветься в голос. Чего не делала довольно давно. Все старалась сдерживать себя. А тут, с чего-то вдруг, не получалось.
Новак обнял меня за плечи и притянул к себе. Я уткнулась носом ему в грудь и сразу вдохнула уже привычный и приятный запах мужского парфюма. Помнится, Матвей не очень любил так заморачиваться. С чего вдруг сегодня предпочел побаловать меня?
— Ты приятно пахнешь, — пробормотала, снова вдыхая родной запах.
— А в остальное время я воняю что ли? — спросили у меня недовольно. — Ты что несешь, Лаврова?
— Я не имела в виду ничего такого! — возразила, растягивая губы в улыбке. — Просто тебя обычно не волнуют такие детали. Почему сегодня решил расщедриться? Была важная встреча?
Другой причины я не видела.
Мы встретились с Новаком после работы. Он заехал за мной к самому офису и повез к себе. Я не возражала. И больше не опасалась того, что он может мне навредить. Обиды прошли, будто их никогда и не было. Презрение… тоже исчезло. В какой-то степени я по-прежнему себя не понимала. Однако, была рада, что все сложилось именно так.
— Нет, — после нескольких секунд раздумий, ответили мне. — Дело не в работе.
— Ну, ладно, — я не собиралась допытываться. Просто стояла, обнимая Матвея за талию, прятала лицо на его груди и до конца не верила в то, что это все происходит со мной.
— Ты даже не спросишь, с чего это я сегодня такой щедрый?
— Со мной в последнее время ты особенно щедр, — проговорила, довольно жмурясь.
Когда мне в последний раз было так хорошо? Не помню. Кажется, никогда. И кто бы мог подумать, что я буду радоваться тому, что рядом со мной избалованный мальчишка, которому отказала понравившаяся девчонка. Ладно, сейчас его мальчишкой сложно назвать. Да и никто на меня больше не обижался. Странно, что мы не могли понять этого раньше. Для этого понадобилось много времени.
— Язвишь? — поинтересовался Матвей.
Обхватив меня руками за плечи, крепко их сжал и таки отстранил меня от себя. Чуть наклонился, чтобы заглянуть мне в глаза. Я же стояла и спокойно смотрела на него, ожидая, что же он сделает дальше. Мы часто в последнее время ждем друг от друга ответных шагов. Знакомимся друг с другом, будто не были знакомы до этого.
— В чем дело, Матвей? — спросила, когда молчание между нами начинало затягиваться.
— Вот думаю… Что ты скажешь, если сменишь фамилию. Твоя меня еще со школы бесит.
— Тебя многое бесит, — заметила. Хотела передернуть плечами, но не получилось. Новак все так же удерживал меня за них. И сбросить его руки не вышло.
— Да, бывает. Но знаешь… Сейчас твоя фамилия бесит меня особенно сильно.
— И что ты предлагаешь? — Не то чтобы я не понимала, куда он клонит. Просто не верила своим ушам. И смелым предположениям, которые закружили в голове.
— Я обязан говорить это? Или сама догонишь? Забыла, что я не особо люблю дурацкие нежности?
— В последнее время у меня жуткие проблемы с памятью, — еле сдерживая улыбку, проговорила. Опустила взгляд и стала рассматривать лужу, возле которой мы стояли. Лишь бы не утонуть сейчас в темном взоре карих глаз.
— Лаврова, ты продолжаешь меня бесить, — проворчал Новак.
А я все-таки снова улыбнулась. Мне было сейчас так хорошо, что я боялась спугнуть счастье, зарождающееся внутри меня. И это после сложного разговора с матерью и беспокойства за брата.
— А ты продолжаешь строить из себя каменную глыбу, — парировала. — И если ты не скажешь, что любишь меня, я тебе снова откажу.
— Жить надоело? — прищурившись, поинтересовался он у меня.
Да, я опять смотрела на него. Потому что не могла не смотреть. Как бы сдержаться и снова его не поцеловать, наплевав на прохожих, которые точно будут недовольны таким явным проявлением чувств на улице.
— Нет, просто после того, как мы все-таки решили быть вместе, ты ни разу так и не сказал этого. А я, знаешь ли, люблю ушами. Еще немного и начну задумываться над тем, чтобы уйти от тебя.
Я снова выводила его из себя. Знала, чем мне это может грозить. Точнее, раньше мне это чем-то может и грозило бы, но сейчас Новак вел себя более сдержано. Кажется, он в самом деле боялся, что я уйду.
— Куколка, ты пытаешься вить из меня веревки, — приблизив свое лицо к моему, проговорил Матвей. Он вглядывался в мои глаза, изучал. Словно пытался таким образом прочитать мои мысли. — Зачем говорить о том, что и так понятно?
— Я же говорю тебе, что люблю тебя, — заупрямилась. Завела руки за спину, дабы не так велико было желание ударить Новака. Может так до него бы дошло быстрее.
— Да, особенно, когда мы остаемся наедине и в моей постели, — на губах Матвея появилась довольная ухмылка. — Ты выкрикиваешь эти признания, когда я в тебе.
— Новак! — воскликнула и замотала головой, проверяя, слышал ли кто-нибудь его слова. — Ты с ума сошел? Говорить о таком на улице. Сумасшедший!
— Что поделать, если от тебя у меня сносит крышу? — продолжал ухмыляться Матвей. Его, судя по всему, вообще ничего не смущало.
— У тебя ее давно нет, было бы там чему сноситься, — решила позубоскалить. — Я свое слово сказала. Поэтому, либо ты говоришь правду, либо отмалчиваешься и дальше. Только в одиночестве.
— Лавр-р-рова, — прорычал Новак.
— Успокойся, я еще не
