своей энергией.
Он хочет детей от нее. С ней. Забавных, озорных, кучерявых, с карими глазками – как маленькими пуговками, с курносыми носиками. Но никак не от Николь.
Да этого быть не может.
Нет.
Отрицание – первое, что испытывает человек, когда узнает шокирующие новости. Но Лев мыслил рационально. Да, сейчас нет рядом Лауры, нет отвлекающего фактора.
– Ты думаешь, я в это поверю?
– Почему нет? Почему я тебе должна доказывать и убеждать, что это твой ребенок? Лев, это так унизительно!
– А ты не думала, что мы всегда предохранялись? Или забыла? И наш последний секс был ровно месяц назад, вот здесь, именно здесь, на кровати.
– Но ничто не дает стопроцентную защиту, даже презервативы.
– Ну, если, конечно, ты наделала там иголкой дырки, как в дешевой мелодраме…
– Ты думаешь, что я все делала специально, нарочно? Как ты смеешь… как ты смеешь такое говорить? Я никогда…
И тут у Николь мелькнула мысль. А почему она не делала этого? Можно было раньше, до этого богом забытого города детства. До встречи с толстухой, с этим другом, который подбивает Льва постоянно на какие-то авантюры.
Можно было и раньше, да, наделать дырок в презервативе, не бояться испортить фигуру, забеременеть. Привязать к себе мужчину, пусть грязно, некрасиво, но кто об этом узнает? Об этом будет знать только она и жить в достатке с шикарным и успешным мужем.
– Почему я это говорю? Да потому, что ты не хотела детей. Ты сама мне об этом говорила.
– Я говорила, но так получилось, и теперь уже от этого никуда не деться.
– Я не верю, что ребенок мой.
Николь второй раз отшатнулась в сторону, словно от удара. За секунду она покраснела, потом побледнела. Девушка уже до такой степени вжилась в роль будущей матери ребенка Льва, что любое слово причиняло боль и слезы.
– Что тебе обещал Макар? О чем ты с ним сейчас говорила по телефону? Я все знаю.
– Что? Что ты знаешь?
Мысли снова начали путаться. Одна лезла вперед другой: что Лев мог знать об их романе, о том, что задумал Макар, о его планах? Там так много всего, целая афера, лучше бы Николь этого не знала. Лучше бы жила себе спокойно и не связывалась вообще с Ефремовым.
– Если не хочешь говорить мне, я спрошу у него сам, но при личной встрече. А все остальное, что он там задумал, у него спросят в другом кабинете на допросе. И ему придется ответить, куда и зачем он переводил деньги с моих счетов. А еще – зачем сговаривался с Архиповым и Власовым и решил натравить на меня Галич. И как аккуратно сплавил меня из столицы, подстроив все эти махинации с критиками, выводя меня на эмоции и провоцируя.
– Я ничего не знаю. Я ничего не знаю, что задумал Макар, я вообще не общаюсь с ним.
Девушка всхлипнула, вытерла слезы, она была напугана. У Льва не было доказательств того, что Николь замешана в связи с его коммерческим директором, именно в интимной связи, это можно было предполагать. Пойманы в постели они не были, хотя он считал, что это именно так, вот сейчас он был уверен: они вместе, они сговорились и встречаются за его спиной давно.
И какой же он был дурак! Хотя нет, дураком Корнеев не был. Он просто ничего не видел. Не замечал, ему было так удобно. Рядом есть красивая девочка, которая в любой момент не откажет, а все остальное время занимала работа, новые рецепты, канал, курсы.
– Лев, послушай, я действительно ничего…
Телефонный звонок прервал Николь, Лев быстро достал свой смартфон из кармана джинсов в надежде, что это звонит Лаура.
– Говори.
– Лева, забыл сказать тебе важное. Эта твоя злобная сука-брюнетка, она точно спит с твоим Макаром, я лично видел и могу показать тебе, как они шептались в коридоре ресторана. От камер ничего не укроется.
Гена говорил быстро, а Корнеева отпускало напряжение. Орехов был сегодня его ангелом-хранителем. Но при встрече он его прибьет точно.
– А раньше ты не мог сказать? – рявкнул, выдохнул, посмотрел в потолок.
– Ты сказал, что знаешь.
– Я знал другое.
– Что другое?
– Ты говорил с Лаурой?
– Говорил. Она не хочет знать видеть и знать. Я не понимаю, чем ты там насолил зефирке, но разгребать придется долго.
– Я понял. Спасибо,– Лев отключился, расправил плечи, накатила жуткая усталость.
Во время всего разговора Николь была как на иголках, но по взгляду Льва поняла: дела плохи.
– Оставишь ключи, захлопнешь дверь, твои вещи я соберу сам.
– Но…
– Пошла вон,– вышло тихо, но это было сильнее, чем крик.
– Лаур, как твои дела?
– Нормально дела, хорошо все.
– Точно? Я волнуюсь, Паша тоже.
– Ой, нашли о ком волноваться. Извините, что кран сломала и соседей затопила.
– Брось, ерунда это.
Светочка вытягивала из подруги по слову, но Лаура не хотела ни с кем ни о чем разговаривать. Девушка хотела побыть одна, в тишине, без чужих вопросов и своих объяснений. Не было у нее слов, чтобы описать свое состояние.
– Извини, давай потом поговорим.
– Ты меня этим «потом» кормишь третью неделю, мы как вернулись, виделись с тобой два раза. Лаура, может, хватит прятаться в своей скорлупе? Позвони уже ему, задай вопросы, так ведь нельзя жить.
Лаура вздохнула, Светочка права, так нельзя, но и переступить свою гордость она не может. Вот не может – и все, понимает, что станет еще больнее, как только услышит голос Льва. А если он не ответит или будет говорить с ней неохотно? Если вообще ответит грубо или что-то вроде того, мол, извини, так получилось, у меня теперь семья?
– Нет, я не хочу с ним разговаривать и видеть его не хочу. И не надо меня уговаривать, Свет, не надо. Я сама во всем разберусь, нужно время, бизнес-план пишу, у меня все прекрасно и огромные планы на будущее.
– Извини, но ты звони, как что, мы с Пашей приедем в любое время. А ты подумай и не делай поспешных выводов, вспомни как у меня было.
– Пока.
Лаура отложила телефон, начала перечитывать набранный текст на экране ноутбука, но не понимали ни слова. Текст размывался, слезы предательски наворачивались на глаза, на душе была горечь, а на дворе разгар лета.
Прошло три недели, как Лев уехал, он писал, звонил, но после разговора с его девушкой, которая так ясно дала понять свое положение
