на балконе перед падением через перила.
Пальцы Маурицио, хватающиеся за мое платье.
Тошнотворный звук удара.
Его тело разбитое о валун.
Страх упасть навзничь и борьба за то, чтобы забраться на балкон.
Страх, что меня остановят, когда я буду убегать с виллы.
Страх, что я потеряю Анджело.
Я бросаюсь в поток машин, чтобы скрыться от Анджело.
Он хватает меня.
— Ты...
Инстинктивно я пытаюсь вырваться из его рук, и из моего горла вырывается крик.
— Детка!
Он прижимает меня к себе все крепче, а я неистово толкаюсь в его грудь, но, не в силах освободиться, умоляю: — П-пожалуйста. Это б-был несчастный с-случай. П-пожалуйста, Анджело.
Он убьет меня.
Он убьет меня.
Он убьет меня.
Эта ужасная мысль заставляет меня толкаться и напрягаться, чтобы вырваться из его крепкой хватки.
Обхватив меня руками, он другой рукой ухватился за мой подбородок. — Открой глаза, Виттория. Посмотри на меня!
Когда я хватаюсь за его запястье, мои глаза открываются, и как только я вижу его лицо, я начинаю безудержно рыдать.
Издав рык, он обнимает меня так крепко, что становится больно.
— Господи, мне чертовски жаль, что я оставил тебя с ними. Я здесь. Ты в безопасности. Ты со мной, детка.
Его слова доходят до меня, и я начинаю безудержно рыдать.
Мое тело обмякает в его объятиях, когда облегчение высасывает из меня все силы. — Анд-же-ло, — всхлипываю я, мои плечи вздрагивают от страшного груза, который мне пришлось понести. — Мне... мне... жаль.
— Господи Иисусе, — простонал он, словно испытывая физическую боль. Я оказываюсь у него на коленях, и он осыпает мое лицо поцелуями. — Тебе не за что извиняться. Я знаю, что ты не убивала моего дядю, и ты убежала, потому что испугалась. Все в порядке. Я не сержусь.
Анджело продолжает осыпать меня поцелуями, его руки обхватывают меня стальными кольцами безопасности. Из-за травмы, полученной за последние несколько дней, я рыдаю у него на груди.
— Босс? — слышу я голос Большого Рикки.
— Принеси сладкой воды! — огрызается Анджело.
Время искажается вокруг меня, а травмирующие события продолжают проноситься в моей голове.
Внезапно к моим губам подносят стакан. — Пей, детка.
Мне удается сделать несколько глотков, прежде чем меня сотрясает рыдание. Я вынуждена выпить еще, затем стакан исчезает, и Анджело успокаивающе укачивает меня.
— Я здесь, mia piccola cerviatta. Ты в безопасности.
Потерянные всхлипы дрожат на моих губах, а страх и паника ослабевают настолько, что я могу ясно мыслить.
Только тогда я понимаю, что нахожусь в нашей спальне и на мне одна из рубашек Анджело.
Он берет меня за челюсть и откидывает голову назад, чтобы видеть мое лицо. Когда наши глаза встречаются, мой рот начинает дрожать.
— Лучше? — мягко спрашивает он. На его лице столько беспокойства, что его легко можно принять за гнев.
— Мне очень жаль, — хнычу я.
Он качает головой. — Все в порядке, детка.
Он проводит своей ладонью по моей щеке с такой любовью, что слезы снова катятся из глаз.
Опустив голову, он прижимается нежным поцелуем к моим дрожащим губам.
Его взгляд снова встречается с моим, прежде чем он говорит: — Я так чертовски волновался за тебя. Как ты себя чувствуешь?
Как я себя чувствую?
Я потрясена до глубины души, я чувствую, что застряла в яме отчаяния.
Я чувствую себя немного потерянной.
Подняв руку, я хватаюсь за его плечо. Подтягиваюсь и, уткнувшись лицом в его шею, прижимаюсь к нему изо всех сил.
Его рука проводит по моей спине, некоторое время он просто держит меня.
— Господи, детка, ты разбиваешь мне сердце, — простонал он, крепко обнимая меня. — Пожалуйста, поговори со мной.
Нет того человека, который приказывал мне использовать слова.
Исчез безжалостный мужчина, который до смерти пугал меня.
В крепких объятиях мужа меня охватывает чувство безопасности.
— Я думала, что потеряла тебя, — хнычу я, мой голос хриплый и такой же уязвимый, как и мои чувства. — Я думала, ты убьешь меня.
— Никогда, — рычит он. — Никогда, mia piccola cerviatta. Mia raggio di sole7.
То, что он называет меня своей маленькой дорогой и лучиком солнца, помогает снять напряжение с моего тела.
Он отстраняется, чтобы видеть мое лицо, и, смотрит на меня с такой нежностью, что я чувствую себя очень эмоциональной.
Его голос нежен, когда он говорит: — Я никогда не причиню вреда ни одному волоску на твоей головн. Ты - мое все.
Я хватаюсь за его запястье, на моем лице снова гамма эмоций. — Все произошло так быстро. Я не знала, что делать.
— Если в будущем что-нибудь случится, первым делом позвони мне, Виттория. Никогда не убегай от меня.
— Я запаниковала, — говорю я, мой голос наполнен слезами.
— Я знаю, детка. — Он опускает голову и снова целует меня. — Я должен был оставить с тобой Большого Рикки. Ты больше никогда не будешь одна. Один из нас всегда будет присматривать за тобой.
Я судорожно киваю, потому что больше никогда никому не смогу доверять. С Анджело, Тайни или Большим Рикки я буду в безопасности. Они будут держать людей подальше от меня.
Меня снова одолевают эмоции и я начинаю плакать. — Я так испугалась.
— Ох, детка, — вздохнул Анджело, его руки снова крепко обхватили меня. — Мне так чертовски жаль.
Плач в надежных сильных руках Анджело приводит к тому, что усталость захлестывает мое тело, и я засыпаю.
***
Анджело
Последние два дня были самыми долгими в моей жизни.
Я на грани, и каждый раз, когда Виттория издает звук или шевелится, я крепче прижимаю ее к себе.
Сначала я пытался переварить смерть дяди и тети, но теперь мне хочется, чтобы они были живы, чтобы я мог их убить.
Неконтролируемая ярость продолжает захлестывать мою грудь, а осознание того, что я не могу отомстить за то, что они сделали с моей женой, разъедает меня.
Я не спал с ночи перед нашим отъездом на Сицилию, и пока не буду уверен, что с Витторией все в порядке, не смогу сомкнуть глаз.
Внезапно ее тело напрягается, и она пытается свернуться калачиком. Я все еще прижимаю ее к груди, отказываясь укладывать ее на кровать.
— Шшш... я держу тебя, детка, — шепчу я, надеясь, что она услышит мои слова.
— Нет, — бормочет она. Она слабо хлопает меня по груди, а затем ее пальцы хватают мою рубашку. — Нет.
Поднеся руку к ее лицу, я провожу ладонью по ее мягкой коже и волосам. — Проснись, детка.
Она вздрагивает, и ее тело содрогается в моих руках. Ее глаза распахиваются, и вид ужаса, застывшего в ее глазах, наносит жестокий удар по моему сердцу.
— Черт, Виттория, — отчаянно простонал я. — Что я могу сделать, чтобы ты почувствовала себя лучше?
Я привык
