Сын врага отца - Маша Брежнева

— Алло, Левин? Привет. Ты можешь сейчас успокоиться и просто послушать меня? Я прекрасно понимаю, как ты злишься, что ребенок ушел к чужим людям, я сама мать и не так давно со своим прошла этот период бунтарства, а у меня еще и мальчик. Знаю, что ты чувствуешь. Но я прошу тебя, оставь сегодня Милу в покое, пусть она побудет у нас. Девочка на эмоциях, на взводе, голова затуманена от температуры. Толку от того, что ты приедешь и устроишь скандал, не будет. Я главврач, в конце концов, под моим контролем ежедневно находятся десятки детей в школе, и твой ребенок тут будет под присмотром. Поспит в отдельной комнате. А утром я привезу ее к вам домой, хорошо?

— Аня, что за игры такие, ты с ней сговорилась что ли?

— Лёв, прошу тебя, не заводись. Тебе тяжело думать об этом, но просто доверься мне. Я сейчас проверю, какая у Милы температура, дам ей лекарства и оставлю отдыхать.

— Ань, ей шестнадцать лет, и вы поощряете то, что она приходит на ночь к вашему сыну?

— Так, Лёв, никто ничего не поощряет, не надо додумывать. Всё, пожалуйста, расслабься, вернем тебе завтра ребенка в целости и сохранности, — мама отключается от звонка и отдает мне телефон. — Еще нужен мастер-класс, как с твоим тренером разговаривать?

— Да уж, мам, это чудеса.

— Это опыт, сынок.

— Но ты сегодня ночуешь на раскладном кресле в коридоре, — добавляет батя.

— Чего-чего?

— Ты ночуешь на раскладном кресле в коридоре, — вторит ему мама. — И это не обсуждается. Лёва — зануда, но он прав, ночевать вместе вам с Милой слишком рано.

Мне остается только тяжело вздохнуть. По факту, они правы, сам виноват, что влюбился в мелкую. Но мелкой она будет не всегда, а другой такой за свои девятнадцать лет я не встретил.

— Ладно, я понял.

Ну а пока еще не ночь, кресло постоит в собранном виде, и я вновь отправлюсь к Миле. Думаю, заразиться мне не грозит, как говорится, зараза к заразе не липнет. Захожу в свою комнату, где Левина удивительно скромно уселась на краешке моего вечно разложенного дивана. Может, сама уже переживает из-за того, что поступила так и пришла ко мне? Я сразу понял, что она своенравная очень, но не ожидал подобного. Она в моем доме оказалась раньше, чем я у нее. Вместо того, чтобы плюхнуться на место рядом с ней, просто сажусь на ковер напротив нее и закидываю сложенные руки ей на колени.

— Как ты себя чувствуешь?

— Жить буду, так быстро ты от меня не избавишься.

— Сплюнь, дурочка. Я серьезно, ты как?

— Так себе, — на этот раз честно признается.

— Маман тебя быстро на ноги поднимет, правда.

— Честно, у меня не было цели остаться на ночь. Это даже с моим характером как-то… слишком. Я просто хотела тебя увидеть и все.

— Тогда спасибо маме, что решила все так. У нас семья такая, один еще более упертый, чем другой, — усмехаюсь, понимая, что это чистая правда.

— И у меня. Хотя, глядя на мою маму, никогда не подумаешь, что это жутко упрямый человек.

— Она — дочь генерала, почему же не подумаешь? — решаю поспорить.

— Точно. А ты знаешь обо мне больше, чем я считала. И как? Всего за месяц.

— Особые навыки общения с рыжими.

— И откуда ты их набрался? Не заметила в команде рыжих. Или у тебя есть тайные друзья с рыжими волосами? — не могу понять, смеется или реально не поняла мою шутку.

— У Ковалевского есть гены такие, у него у мамы волосы точь-в-точь твои. Я же с ней давно знаком, мы сто лет с Ковалем дружим.

— Ему нравится Рина? — переводит немного тему.

— Да. Точно нравится. Может, не до такой степени, чтобы он не мог думать ни о чем другом…

— А бывает до такой? — взболтнув это, тут же думаю, что погорячилась.

Но я лишь на секунду задумываюсь, а может, ей кажется, что удивляюсь этому вопросу. Губы растягиваются в фирменной улыбке, от которой, я знаю, на щеках видны тоненькие морщинки.

— Да. У меня до такой.

Мое признание ее обескураживает. И вот вроде она знает, что нравится мне, знает, что нравится серьезно, раз я связался с ней, будучи в теме истории наших родителей. Сколько раз она выводила меня на этот разговор, пыталась расспросить, но безрезультатно! Не хотел рассказывать, уверяя ее, что мы — это мы, а не наши родители.

Я был прав. Ну кто же виноват, что судьба поступила с нами именно так? Подбросила нас друг другу, столкнула лбами. А мы и счастливы.

Вот и сейчас сидим, этими самыми лбами столкнувшись, точнее, упираясь, дыша практически в губы друг другу. Чувствую, как лицо Милы горит от температуры, но уверен, она быстро поправится.

— Поцеловать тебя хочу, — шепчу, по привычке уже забираясь пальцами под ее распущенные волосы, выписываю по затылку инопланетные круги.

— Я же вирусная.

— Да и что? Я все равно рядом сижу, дышу с тобой в одной комнате одним воздухом. Какая уже теперь разница?

— Вот когда выздоровею, тогда и будем целоваться, — упрямится и начинает выпутываться из моих рук, но не тут-то было. Я лишь плотнее придвигаюсь, обнимая ее шею, чуть наклоняю ее голову и целую в лоб. Для Милы это слишком неожиданно.

— Ну хорошо. Тогда не поцелую, пока у тебя не будет тридцать шесть и шесть. Спорим?