Мышцы сжимаются вокруг него жадно, стараясь держать его глубоко внутри.
– Ксавьер ...
– Держись, детка. Я хочу с тобой. – Ксавьер выходит из меня и начинает скользить членом по моему клитору. – Чёрт.
Ксавьер стонет мне в ухо и кончает на меня, забрызгивая мою чувствительную кожу.
Он прижимается своими губами к моим.
– Это было самое удивительное, что я когда-либо испытывал.
И я улыбаюсь ему.
Потому что я чувствую точно так же.
Я смотрю на часы, и паника охватывает меня. Скоро она вернётся. Если она найдёт маму в таком состоянии, будет очень плохо.
Я трясу маму за плечи, отчаянно пытаясь пробудить её из глубокого сна, в который она впала в очередной раз.
– Пожалуйста, мама. Просыпайся. Бабушка будет дома с минуты на минуту. Пожалуйста.
Даже я могу услышать мольбу в своём голосе, когда пытаюсь сдержать слёзы.
– Ей не надо видеть тебя в таком состоянии.
Я дергаю её, пока мне, наконец, не удаётся немного подвинуть её хрупкое тело. Её костлявые плечи давят на мою маленькую грудь, поскольку я качаю маму в объятьях, как в колыбели. Голова мамы безвольно наклонена вперёд, в то время как я продолжаю трясти её.
Шаги в подъезде заставляют моё сердце подскочить к горлу. Слишком поздно.
Ключи звенят, замок поворачивается и дверь открывается. Я оглядываюсь в бабушкиной гостиной, надеясь найти путь к отступлению, но я знаю, что даже если бы я нашёл его, от этого не будет никакой пользы.
Мне некуда пойти.
Бабушка замечает меня в тот момент, когда закрывает за собой дверь. Платье в цветочек, которое она всегда надевает в церковь по воскресеньям, кажется идеально выглаженным. Я не могу смотреть ей в глаза. Это слишком сильно пугает меня. В них есть только ненависть ко мне, поэтому, я стараюсь смотреть куда угодно — но только не в её глаза. Я концентрируюсь на выпавших тёмных волосах, торчащих из её низкого пучка под шляпкой, и пытаюсь объяснить.
– Мне жаль. Она просто… Я не смог остановить её.
Бабушка кладёт свой кошелёк вниз на журнальный столик и подходит к пятну посреди комнаты, где я всё ещё цепляюсь за мою отключенную мать. Холод бежит по спине, как только она начинает цитировать библию, которую принесла.
– Я сказала тебе следить за ней! Неужели это так сложно? –Она спрашивает, и начинает кружить вокруг меня. – У тебя было одно поручение, и даже его ты не смог сделать правильно.
Всё моё тело горит, когда она делает первый неожиданный удар книгой по затылку. Инстинктивно я выставляю руки, чтобы защититься.
– Я ... ммм ... мне ... жаль.
– Прекрати заикаться. Каждый раз, когда я касаюсь тебя святым писанием, ты делаешь это. Ты знаешь, почему, мальчик? – Она насмехается, прежде чем снова бьёт меня книгой по лицу.
Я закрываю глаза и тихо прошу маму проснуться. Она единственная, кто может остановить это сейчас.
– Ответь мне! – Кричит бабушка.
– Потому что я злой, –шепчу я, зная, что это то, что она хочет услышать.
Она пихает жёсткий переплёт книги мне в затылок, тыча им.
– Это правильно, ты маленький выродок демона. Посмотри, как ты отравил мою дочь. Она такой не была, пока не убежала к тому монстру и не забеременела тобой.
Упоминание об отце, которого я никогда не знал, хуже, чем её физическое насилие. Я спрашивал маму о нём, но всё, что она сказала – он был не местным, и она провела один день с ним, прежде чем он покинул город, и больше никогда не появлялся.
Было бы удивительно, если б я знал даже его имя.
– Подними её, – Бабушка приказывает.
Я смотрю на мать, которая намного больше, чем я. Поднять её – невыполнимая задача. Ей не понравится мой ответ.
– Я не могу.
Бац!
Весь воздух покидает, когда она лупасит меня по лицу. Металлический привкус крови на моём языке, готовит меня к тому, что она только начинает разогреваться.
– Мне только восемь, бабушка. Я не такой сильный.
Её рот сжимается, она останавливает свой ледяной синий пристальный взгляд на мне. Одной рукой она хватает за воротник рубашки и дёргает меня к ногам, заставляя уронить мать на пол с громким глухим стуком. Её пальцы хватают за мои лохматые волосы, и она опрокидывает мою голову назад, чтобы я мог видеть её лицо.
– Лучше взывай к дьяволу, чтобы он помог тебе поднять её, потому что если ты этого не сделаешь, я убью тебя.
Она отпускает и отталкивает меня от себя.
– Теперь, поднимай!
Я судорожно вздыхаю и присаживаюсь рядом с матерью. Я просовываю свою руку под колени, а другой хватаю её плечи. Мои плечи напрягаются, когда я дёргаю изо всех сил. Облегчение заполняет меня, когда я поднимаю маму с пола. Мои пальцы зарываются в её холодном теле, пока я держу её изо всех сил.
– Положи её на диван. Она должна отоспаться.
Я делаю неуверенный шаг вперёд, затем другой, шокированный моей собственной силой и способностью нести её. Даже при том, что мои руки горят под её весом, я отказываюсь отпускать. Боль – желанное отвлечение от избиения, я знаю, что вынесу это.
Я осторожно укладываю маму и укладываю подушку под её головой, отодвигая локон тёмных волос от её лица. Она выглядит настолько мирной, что я легко забываю всё, что она сделала мне под «кайфом». Беспокойство, что она не проснётся когда-нибудь, превосходит любой гнев, который я чувствую к ней.
Меня резко оттаскивают от неё и пихают на пол.
– Держи подальше свои грязные руки от неё!
Я зацепляю руки под коленями и напоминаю себе оставаться сильным, поскольку бабушка берёт Библию в руки, собираясь ударить меня ещё раз.
Я закрываю глаза и затаиваю дыхание, пока она замахивается.
Вздох так громко выходит из меня, когда я просыпаюсь и интуитивно держу свои руки, чтобы оградить себя от воображаемого удара. Мои руки дрожат, и я убираю свои волосы с моего лица и пытаюсь успокоить дыхание. Пот льёт с меня, и я потираю голову руками.
Почему эти чертовы сны не проходят?
Анна сидит рядом со мной, и даже в темноте я вижу беспокойство в её глазах. Она медленно протягивает руку и касается спины, и я вздрагиваю.
Я не могу позволить ей трогать меня – не сейчас – не после того, как мне приснился кошмар.
Я встаю с кровати и мгновенно падаю на пол. Отжимание даётся легко для меня, но боль в мышцах приходит ко мне только после отсчёта “пятьдесят”.
Анна резво перекатывается на край кровати и смотрит на меня сверху.
– Хочешь поговорить об этом?
– Семьдесят два. Семьдесят три ... – Я по-прежнему знаю единственный известный мне способ, как избавиться от демонов, которые, на мой взгляд, ждут в засаде. Наказание моего собственного тела близко к пределу. Только тогда ко мне придёт облегчение.
