Она пылко поцеловала его, передавая ему всю свою любовь и скрепляя их обещания, пока Гэрри не разняла их руки.
— Нам нужно идти, Лесли, — сказала она самым благоразумным тоном.
— Я знаю. — Лесли посмотрела на Майка, медленно высвобождаясь из его объятий. — Двенадцать недель, и в случае чего я буду охотиться за тобой и достану хоть из-под земли.
— Одиннадцать. — Он вновь звучно поцеловал ее. — Я постараюсь управиться с делами как можно скорее. Помнишь «Адамса»? «Ты навсегда в моем сердце».
Она лучезарно улыбнулась.
— Навсегда.
Он отпустил ее, но каждая частичка его души бурно протестовала, когда она медленно исчезла из виду. Лесли ступила на эскалатор, который понес ее от него быстрее.
— Я люблю тебя! — крикнул он, не обращая внимания на толпу, что была вокруг него. Люди стали смеяться и аплодировать.
— Я люблю тебя! — откликнулась она и тут же потерялась из виду.
Толпа вокруг заулюлюкала.
— Терпеть не могу этого, — процедил Майк и, сунув руки в карманы, отвернулся. Ему было невыносимо больно.
— Ты очень спокойно восприняла это, — сказала ей Гэрри спустя несколько минут после того, как самолет оторвался от британской земли.
Лесли посмотрела на здание аэропорта.
— Я спокойна. Он вернется домой через три месяца, и вернется ко мне. — Она посмотрела на Гэрри с улыбкой. — Я это знаю.
— У тебя какие-нибудь предчувствия? — спросила Гэрри, смеясь.
Лесли усмехнулась, припомнив последнюю цитату.
— Нет. Лишь уверенность.
— Майкл Альфред Смит, тебе было сказано не брать с собой эту игрушечную змею?
Лесли протянула руку к своему старшему восьмилетнему сыну, самому обычному с виду ребенку. Не считая того, что он был самым высоким в классе и, похоже, намеревался очень скоро перерасти отца.
— Я положу ее к себе в карман, — сказал он, пытаясь поторговаться.
Лесли отрицательно покачала головой и продолжала держать руку в ожидании. Это все-таки был торжественный прием в Смитсонском университете. Недовольно промычав что-то себе под нас, Майкл протянул игрушку. Лесли отдала ее Майку, стоявшему рядом. Он перестал сурово смотреть на ребенка и удивленно уставился на нее, невольно нахмурившись.
— И что я должен с ней делать?
Нарочито ангельским взором она посмотрела куда-то мимо него.
— Засунь эту штуку к себе в карман, Майк. Если она останется у него, он так и будет играть ею всю церемонию. Уж поверь мне.
— О!
Завидев временное замешательство их отца, дети захихикали. Довольная, Лесли улыбнулась своему мужу Майк был прекрасным мужем, хотя иногда не совсем ориентировался в пустяках. Ему удалось красной нитью провести имя особенного для них поэта, Альфреда Эдварда Хаусмана, сквозь вторые имена их детей. Маленькому Майку достался Альфред, к упоминанию которого прибегали лишь в случаях, когда было необходимо навести жесткую дисциплину. Вторым именем шестилетнего Джереми было Эдвард, а малышка Мелисса получила Хаусмана. Лесли говорила Майку, что, когда Мелисса подрастет, объяснять ей значение ее второго имени она не собирается. Пробным вариантом для одного из мальчиков был и Аларик, однако Майк категорически воспротивился этому. Иногда моменты временного неблагоразумия проскальзывали и у него.
Однако он все же вернулся к ней спустя те три месяца, и двумя днями позже они поженились на самый что ни на есть неблагоразумный манер. Кошки, собаки и вкусы в мелочах достигли гармонии гораздо быстрее, чем можно было бы ожидать. Не без некоторой пользы закончилась и разлука, в течение которой Майк написал трактат по Джонсону и Шекспиру, принесший ему повышение в должности на кафедре филологии. Сейчас же он заведовал кафедрой в Ратгере. Дни они проводили самым веселым образом — Майк никогда не давал ей скучать, а ночи их были полны страсти. В этот раз она вышла замуж вопреки всем разногласиям и разницам между ними в том-то и том-то, и это замужество казалось ей таким же легким и беззаботным, как загородная поездка на велосипеде, которая не закончится никогда.
Хотя возможно, что в этот раз она заглянула себе в душу самым здравомыслящим и благоразумным образом и нашла себе действительно достойного мужчину, поскольку Майк, казалось, был самым благоразумным выбором, который она сделала в жизни. Они и совершенстве подходили друг другу и душой, и телом.
Хранитель музея поднялся на невысокий подиум и, улыбаясь, торжественно произнес:
— Пользуясь случаем, я с удовольствием представляю вам наше последнее приобретение. Эту вещь безвозмездно предоставила нам миссис Стэнфорт Пибоди. Сложилось так, что нашим смитсонским коньком всегда были те реликвии, которые проливали бы свет на жизнь великих американцев, являющихся гордостью нашей истории. И сегодня мы рады видеть экземпляр первого издания первого современного рыцарского романа в составе экспонатов нашей выставки. Мне бы очень хотелось от всей души поблагодарить присутствующих здесь профессора Майкла Смита и его супругу. Именно они в свое время помогли вернуть миссис Пибоди похищенную у нее бесценную книгу с посвящением Адамса. Теперь, спустя несколько лет, она передала ее в дар нашему музею.
Небольшая толпа людей, собравшихся перед накрытым материей стеклянным ящиком, зааплодировала в — тот самый момент, когда хранитель сдернул материю. Теперь «Адамс» находился в надежном и безопасном месте. Теперь этой книгой сможет восхититься не одно поколение людей.
— Как жалко, что здесь нет Гэрри, — сказала Лесли. У Гэрри в это время был медовый месяц. Ей потребовалось еще девять лет благоразумия, однако она все же нашла себе такого мужчину, который действительно был к ней неравнодушен.
— И правда, — сказал Майк. — Но согласись, что это было полностью твоим достижением, любовь моя. — Он поцеловал ее. — Ты спасла книгу от недоступной для простых смертных частной коллекции.
— Зато ты сражался за то, чтобы она теперь была выставлена, — напомнила ему Лесли. — Ты спас ее точно так же, как и я.
— Да, пап, ты же вмазал тому парню, — с гордостью сказал Майкл. — А мама сидела на той леди.
Джереми, их сын, который был более серьезным и тихим, добавил:
— Но героем был папка. Так мама сказала.
— Ну, теперь ты можешь рассчитывать на одну собственную цитату, — сказал Майк.
— Я уже давно это поняла, — засмеялась Лесли.
Я родилась в Филадельфии. Когда мои родители поняли, что, когда я вырасту, из меня получится скорее Роки, а не Грейс Келли, они в конце концов прислушались к зову пригородов и переехали жить в Нью-Джерси. С тех пор я живу там. Как это ни прискорбно для моей талии, я всегда была верна своему пристрастию к вкусной, но нездоровой филадельфийской пище, несмотря на то что выросла в «Огородном штате». Вы можете вывезти девочку из города, но никогда не отобьете у нее пристрастия к городским лакомствам. И так продолжается до сих пор…
