— Мама, с меня довольно страданий. Теперь я хочу счастья и покоя.
Майкл положил трубку и улыбнулся Веронике.
— Это был Роберт. Через неделю они с Луизой празднуют свадьбу. Сначала мы, а потом они.
Майкл обнял Веронику и привлек к себе. Она чувствовала себя лучше и даже немного поправилась, отчего стала еще красивее, чем раньше. Но самое главное, думал Майкл, поднимая ей волосы и целуя ее в шею, то, что она забыла о Дэниеле. Теперь, вспоминая свою жизнь с Луизой, Майкл воспринимал ее как короткий и давний сон. Даже «Бриам корпорейшн» и его честолюбивые мечты казались ему теперь чем-то не совсем реальным. Он сам не понимал, зачем мучился и боролся и чего он, собственно, собирался добиться.
Иногда его ловили ушлые журналисты, но он отказывался от интервью, поэтому в газетах появлялись только заголовки, типа:
МАЙКЛ БАРУХ ДОВОЛЕН СВОЕЙ ЖИЗНЬЮ И НЕ СОБИРАЕТСЯ ВОЗВРАЩАТЬСЯ К ДЕЛАМ!
Репортеры временами совершали, набеги на усадьбу, выспрашивали Лудеков, если удавалось с ними встретиться, или жителей деревни, но все в один голос подтверждали, что Майкл и Вероника Барух живут тихо и, если не считать прогулок в горы, то редко покидают свой дом. Журналистам надоело шататься без дела, и они оставили Майкла Баруха в покое.
— Мне хочется опять стать мадам Барух, — сказала Вероника. — Надоело быть «бывшей» и «незаконной».
Майкл рассмеялся:
— Никогда не думал о тебе иначе. Ничего не изменится, разве только мы получим подтверждающую это бумажку.
Майкл поцеловал Веронику, и она прижалась к нему всем телом. Ничто не могло усмирить ее чувственность. Даже когда она болела, она все равно страстно желала его, и теперь он сразу понял, что она его хочет.
— Пойдем на море. Майкл насторожился.
— Там холодно, родная. Дует ветер, идет дождь. Пойдем лучше в постель.
— Нет. Это слишком скучно и обычно. — Вероника рассмеялась и бросилась вон из гостиной. — Догони меня.
Андреа Лудек увидела их в окно кухни и смотрела им вслед, пока они не скрылись в конюшне.
— Вот уж! — неодобрительно проговорила она. — Совсем помешались на сексе. Только этим и занимаются. Где ни попадя. Думают, люди ничего не видят. Все знают, зачем они забираются на скалы.
— Жаль, что ты это не очень-то любишь, — пробурчал Поль, не отрываясь от телевизора.
— Для всего должно быть место и время, — рассудительно проговорила Андреа, заметив в полуоткрытую дверь, как Майкл прижал Веронику к стене.
Она отвела взгляд. То, как хозяйка позволяет себя… Андреа была искренне возмущена и ожесточенно набросилась на лук, который резала для супа. Ей не хотелось думать о неприличном поведении хозяев.
— Ха! То-то я думаю, что я всегда не вовремя, — буркнул ее муж.
Вероника тем временем выскользнула из конюшни и бросилась дальше. Когда Майкл догнал ее, она и не подумала сопротивляться. Майкл был возбужден, и они не стали даром терять время.
— Милый, милый, — повторяла Вероника, расстегивая и снимая с Майкла брюки.
Она сама направила его в себя, помедлив только; чтобы поправить трусики, и они забыли обо всем на свете, кроме радости, которую дарили друг другу.
Потом они разделись и вновь обнялись, на этот раз не торопясь с оргазмом. Майкл думал, что рот Вероники создан для поцелуев, пока она ласкала его тело, не признавая никаких запретов. В наслаждении она — само совершенство.
Вероника возбуждала Майкла, не думая о том, что можно делать и чего нельзя. Для нее любить было так же естественно, как дышать. Пока ее губы и руки были заняты ласками, ее мысли бродили далеко от дома. Она думала о Роберте и о Луизе. И о Дэниеле. Когда Роберт женится на Луизе, она будет мальчику тетей. Все-таки на шаг ближе. Пусть Майкл думает, что она забыла. Пусть все так думают. Правду знает только она одна. Ее день еще настанет. Надо только подождать. А ждать Вероника научилась. Она переключила свои мысли на Майкла.
— Милый, — прошептала она.
Майкл почувствовал, как его вновь заливает волна страсти. Неожиданно ему пришло в голову, что Вероника стала совсем другой после визита Роберта и Луизы. Теперь она не столько жаждала оргазма для себя и для него, сколько наслаждалась сексом как таковым, самим процессом наслаждения. Майкл улыбнулся. Ну и прекрасно. Если она забыла о Дэниеле, то он и подавно забыл, так как отлично знал, что ни с кем не хочет делить Веронику, даже с ребенком.
— А-а-а-а… — застонал он. — О Боже! Вероника, ты чудо!
Уже начало темнеть, когда они, усталые и довольные, лежали рядом, и Майкл нежно обнимал свою возлюбленную жену.
— Ты не сказала, что думаешь о свадьбе Роберта и Луизы. Ты не огорчена?
Вероника положила голову Майкла себе на грудь.
— Нет, конечно.
Глаза на бледном лице загорелись лихорадочным огнем. Ей было больно каждый раз, когда упоминали кого-то, кто был рядом с Дэниелом. Однако Вероника не собиралась говорить об этом. И все-таки она не удержалась от вопроса:
— Как ты думаешь, они позволят мне повидать Дэниела?
— Мы же договорились, что лучше тебе этого не делать. — Майкл поднял голову и поглядел на нее. — Ты ведь больше не думаешь о нем, правда?
— Ну, конечно же, нет, глупый. — Вероника закрыла Майклу рот поцелуем. — Я ни с кем не хочу тебя делить.
Майкл успокоился.
— И я не хочу ни с кем тебя делить, — сказал он.
Они чувствуют одинаково, и это хорошо. Прошло то сумасшедшее время, когда они хотели достичь невозможного. Теперь они опять вместе, и все остальное не имеет значения.
За обедом Вероника сказала:
— Мне кажется, мы должны послать Роберту и Луизе подарок. Ты знаешь, где и когда они регистрируются или празднуют свадьбу? Мы могли бы послать подарок туда.
— Это было бы неплохо, — поддержал ее Майкл. — Я что-нибудь придумаю.
— Нет. Я сама. Мужчины не умеют выбирать подарки. Ты мне расскажешь об их свадьбе, а я пошлю им что-нибудь, что они смогут открыть во время свадьбы. Например, бриллиант. Позвоню в «Харродс». У них лучшая коллекция в мире.
Вероника улыбнулась, удивив Майкла своим сияющим видом.
Роберт и Луиза закончили обустраивать свой новый четырехэтажный дом на Чесил-стрит за неделю до свадьбы.
— Не могу поверить, что мы так быстро управились.
Луиза стояла посреди просторной комнаты, которую она предназначила для гостиной. Она занимала весь третий этаж, и в ней были два огромных окна от пола до потолка, из которых открывался великолепный вид на реку. Здесь было много солнца, и Луиза выбрала кремовый цвет как основной для комнатного убранства. На каминной полке, отражаясь в зеркале, стояла серебряная любовная чаша, главное украшение дома.
