— Есть предпочтения, куда поехать? — спрашивает Матвей.
Он на секунду отрывает взгляд от дороги и переводит его на меня.
— Нет, мне все равно, — пожимаю плечами, — на твое усмотрение.
— Ладно.
Снова все внимание на дорогу, будто это единственное, что его сейчас интересует.
Я тоже смотрю вперед и гадаю, ощущает ли он те волны чувственности, что витают по салону или это плод только моего воображения.
Погода сегодня не очень. Пасмурно, промозгло, и с неба валит мокрый снег, переходящий в дождь. Но в машине так уютно и хорошо. Даже ресторан не нужен, я бы просто каталась с ним по городу без всякой цели.
Машина тормозит у скромной на вид вывески, и мы выходим из салона.
Я стараюсь держаться ближе к Матвею и в какой-то момент, пока идем ко входу, наши пальцы соприкасаются.
Меня словно током ударяет, а потом еще раз, потому что Матвей аккуратно, и как бы между прочим, переплетает свои пальцы с моими.
— Я здесь еще ни разу не была, — говорю преувеличенно бодро и якобы заинтересованно осматриваюсь по сторонам. На самом деле я могу думать сейчас только о том, что мы держимся за руку.
— Я заезжал несколько раз, неплохо кормят.
— Хорошо.
Официант подводит к столику и нам приходится разорвать прикосновение. Мы раздеваемся, усаживаемся друг напротив друга и минут пять обсуждаем, кто что будет заказывать.
На меня вдруг находит непонятная болтливость и я никак не могу себя сдержать.
Когда заказ сделан и официант удаляется, Матвей откидывается на спинку дивана и начинает меня разглядывать.
— Хорошо, что ты вытянул меня сюда, — говорю преувеличенно бодро, — а то так бы и просидела весь день дома.
Улыбаюсь ему, и Матвей улыбается в ответ в своей обычной сдержанной манере, одними уголками губ.
И снова смотрит на меня.
Я вдруг начинаю смущаться.
Нам с ним всегда было проще общаться на языке тела, чем разговаривать, и сейчас меня тянет пересесть к нему.
Чем произносить сотни слов, лучше просто обнять. И мне безумно хочется это сделать.
Но официант приносит заказ, и ничего не остается, как приняться за еду.
— Ты сильно похудела, — замечает Матвей, наблюдая, как я отправляю в рот вилку с салатом.
— Не знаю, — жму плечами, — не обращала внимания. Но сейчас все очень вкусно.
— Хорошо.
— А вот ты совсем ничего не ешь.
Матвей и правда не торопится налетать на еду, хоть и сделал заказ. Пьет минералку, и в общем, все.
— Почему ты не ешь? — спрашиваю я.
И тут же вспоминаю, какой горячей была его ладонь.
— Ты вообще хорошо себя чувствуешь? — додумываюсь спросить.
— Да, нормально.
Но почему-то его ответ не вселяет уверенности.
Я отодвигаю от себя тарелку, делаю глоток воды, а потом поднимаюсь из-за стола.
— Ты куда? — спрашивает он, но вместо ответа я огибаю столик и сажусь на диван рядом с ним.
Подаюсь ближе. Левой рукой ухватываю Матвея за плечо, а правую тяну к его лбу.
По сравнению с его кожей, моя ладонь кажется просто ледяной. Потому что его лоб просто пылает. Да там тридцать девять, не ниже.
— Матвей, ты весь горишь, — выдыхаю в волнении, — у тебя температура!
— Не знаю.
Веду ладонь ниже. Прикасаюсь тыльной стороной к его щеке, скуле.
— Да, сто процентов. Тебе нужно было лежать, а не ехать ко мне. Тем более по такой погоде.
Он молчит и смотрит на мои губы.
— Матвей, я серьезно. Поехали, я отвезу тебя домой.
— Ты отвезешь?
— Ну, у меня пока что нет прав, я имею в виду, давай вызовем такси. А я поеду с тобой и все проконтролирую. Как ты еще только машину вел в таком состоянии!
Я понимаю, что ворчу будто матрона средних лет, которая отчитывает своего провинившегося мужа, но ничего не могу поделать.
И я не в силах отодвинуться от него.
— Давай, попросим счет и поедем, — продолжаю уговаривать.
— Ладно.
Официант появляется в секунду.
Матвей расплачивается, мы одеваемся и выходим из заведения.
Я вцепляюсь в его предплечье и не отпускаю все время, пока идем до машины. Предлагаю вызвать такси, но Матвей отказывается.
— Полин, да нормально все.
Ведет машину он и правда так, будто с ним ничего не происходит и уже через двадцать минут мы тормозим у его дома.
— Пойдем, — говорю деловито и снова ухватываю под руку.
— Это ведь из-за ран, да? Организм не справляется. Ты что-то пьешь? Лекарства? Антибиотики?
— Полин, не суетись.
— Матвей, ты сейчас же должен лечь в постель и оставаться там по крайней мере сутки, если не больше. Градусник есть?
Мы раздеваемся и проходим в гостиную. Я озираюсь по сторонам.
— Где у тебя аптечка?
— В кухне.
— Отлично. Сейчас я посмотрю, что там есть из лекарств, а ты, давай, ложись. Это все не шутки.
Матвей продолжает стоять. Я беру его за руку и тащу в сторону спальни.
Он не сопротивляется и дает подвести себя к кровати.
— Вот, нужно лежать, а не мотаться по улицам, как это делаешь ты. Раздевайся и ложись, а я пойду схожу за градусником.
Собираюсь уйти, но Матвей тянет меня к себе.
— Полин, стой. Не уходи.
Пытаюсь вывернуться и тогда он обхватывает меня со спины.
— Не уходи, — снова просит и я замираю.
Его горячие сухие губы вдруг оказываются на моей шее.
Легкие и невесомые касания обжигают, и меня тут же ведет, будто я приняла двойную, или даже тройную дозу алкоголя.
— Матвей, — снова произношу и мой голос срывается, не в силах сдержать нахлынувших на меня эмоций.
Его сильные руки уверенно обвивают меня за талию и еще крепче прижимают к себе. Так, что между нами совершенно не остается пространства.
— Матвей, ты плохо себя чувствуешь, ты…
Он ведет носом по боковой стороне шеи, возвращается к уху и слегка прикусывает мочку. Я тут же забываю все, что хотела сказать.
С моих губ срывается стон, а потом еще один.
То, что сейчас происходит, так волнительно, но я все же пытаюсь взять себя в руки.
— Матвей, я… заехала ненадолго… Только, чтобы проконтролировать… И мне… нужно за градусником…
— Потом сходишь.
И целует в щеку.
— Матвей.
Но он лишь крепче прижимает к своему телу. А потом резко разворачивает меня лицом к себе и впивается губами в мои губы.
Я должна сопротивляться, наверное, ведь он плохо себя чувствует. Но вместо этого я вцепляюсь в него, что есть сил.
А через секунду уже ничего не имеет значения.
Глава 32
Полина
— Матвей, я только возьму градусник и вернусь.
Пытаюсь подняться с кровати, но Матвей ухватывает за руку и возвращает на место.
— Полин, полежи со мной.
— У тебя жар и температура. Нужно же что-то делать!
— Потом сделаешь.
— Ладно.
Вновь устраиваюсь на его плече и зажмуриваюсь.
Мне не верится, что все, что происходило сейчас между нами, правда. До сих пор в голове не укладывается. И все же это самая настоящая, самая классная и крутая в мире реальность.
— Так хорошо с тобой, Матвей. Ты даже не представляешь, как мне хотелось быть с тобой тогда, после драки. Но я побоялась подходить близко, думала, тебе не до меня.
— Серьезно?
— Да. Мне тогда было очень плохо.
— С ним ты связалась мне назло?
Конечно же, я сразу понимаю, что речь о Семене. А голос Матвея звучит теперь глухо, напряженно.
— Да, — киваю, — и связалась, это громко сказано. Между нами ничего не было.
— Ты с ним целовалась, по крайней мере.
Он все еще напряжен, но я чувствую, как постепенно расслабляется. Интуитивно понимаю, что эти слова, это мое признание, очень важно для него.
— Один раз и дальше поцелуя дело не зашло. Даже вспоминать об этом не хочу. Я… была не в себе, Матвей. Ревновала сильно. И тебе тогда наговорила всего. Мне так жаль. Я только сейчас понимаю, как была неправа. Ты ведь столько сделал для меня. А с этой девушкой… ее Семен попросил, чтобы она приехала, а не ты. Он потом сам сказал.
