имени все это время? - удивленно шепнула я. И дядя кивнул.
И он рассказал. О том, как с ним связался Петер несколько месяцев назад и попросил дать координаты дочери Веры - мои координаты. О том, как дядя солгал им, завел почту и отправил адрес Хелене и ее мужу. И как начал с ними переписываться от моего имени.
- Дядяяяяя, - простонала я, не веря в то, что слышала. Что же это происходит-то в моей жизни в последнее время?
- А чего ты можешь хотеть?! Твоя бабка нас всех предала! И тебя предала! Плевать она на тебя хотела!
- Да! Но так было до этого. До того, как она заболела!
Мы с дядей сверлили друг друга взглядом, ни один не хотел уступить и знал о том, что спор изначально бесполезен и ничем не кончится.
- Маша… послушай меня. Я не знаю, что сейчас в твоей голове, и я не знаю, чего хочет от тебя Петер, но я знаю другое - мы действительно вырастим твоих детей. Наших детей. Я буду рядом и тебе помогу. Я сделаю все, чтобы вы ни в чем не нуждались. Тебе не нужно больше ничего другого. Тебе не нужно рисковать и во что-то верить и куда-то лететь. По крайней мере, сейчас.
- А если потом будет поздно? - выдавила я из себя, не зная, какой выбор будет правильным.
Дядя Саша поднялся из-за стола, как до этого Петер, поцеловал меня в лоб и ушел, оставляя меня в состоянии растерянности, с которым я не знала, что и делать.
Глава XLIII. Давид
Свалившиеся как снег на голову документы о получении Машей наследства ввели меня в дурное расположение духа.
Нет, не то, чтоб я не был рад за нее. Был. Но сам факт получения ею доходного предприятия меня… беспокоил. Я вдруг засомневался в том, что после того, как Маша станет богата (а речь шла о действительно выгодном наследстве, исходя из бумаг) я все еще буду ей нужен.
Вот дерьмо! Мне давно стоило бы это переварить внутри себя и выплюнуть, а я все еще застрял душой в детстве. Том детстве, где ничего не давалось родителями просто так. Где все нужно было заслужить. Внимание, похвалу… любовь, наконец. И с этим осознанием я вырос. Я всегда принимал как факт то, что меня можно любить лишь за что-то. Как, например, делала это Агата - ведь ее интересовал не я, а тот статус в обществе, который я с собой нес.
Был, в общем-то, только один человек, который любил меня безо всяких на то причин. Лелик. Лелик, который уже несколько месяцев находился так далеко… И мне его не хватало больше, чем я мог бы это признать вслух. Потому что разведение подобных соплей - это совсем не по-мужски.
А вот любила ли меня Маша вот также, ни за что, самого по себе, я не знал. Да что уж там, я даже не знал, любила ли она меня вообще! Об этом между нами не заходило и речи. Мы просто жили вместе, спали вместе и вместе ждали наших детей. А к чему это все вело, никто, наверно, из нас и не понимал.
И вот после появления этой проклятой пивоварни я вдруг осознал - пора переходить на новый уровень. Да, мы все еще не знали, чьих детей носит Маша. Но я уже понимал, что чьи бы они ни были, мне нужна в первую очередь эта женщина.
И вот это уже был серьезный повод для женитьбы.
Отзвонившись Маше насчет документов, в которых мои юристы не нашли ничего подозрительного, я заверил ее, что скоро приеду сам. И, в течение дня покончив со всеми делами, наутро буквально понесся в аэропорт, чтобы сделать то, что мне казалось сейчас первоочередно необходимым.
Вызвав такси, я направился в дорогой ювелирный бутик. Хотелось, чтобы у моей будущей жены было все самое лучшее. Хотя я был уверен, что в отличие от Агаты, Маше не нужно кольцо с огромным бриллиантом весом в тонну.
- Какой размер у вашей девушки? - задала мне вопрос продавец-консультант, когда я решительно тыкнул в кольцо из белого золота с топазом медового оттенка.
- Четвертый, - откликнулся я, не задумываясь, представив себе в этот момент Пчелкину во всей красе.
- Эммм… - замялась продавец. - Я имела в виду пальца…
Ах ты черт! И правда, мы ведь о кольце.
- Не знаю, - я растерянно потер переносицу. С Агатой таких вопросов не стояло - она сразу выложила мне что, где, почем и какого размера. С Машей же я мог действовать только наугад.
- Могу предложить вам шестнадцать с половиной, - сказала консультант. - Если не подойдет - мы без проблем обменяем.
- Хорошо, - кивнул я и пять минут спустя выходил из ювелирного с заветной коробочкой в кармане.
Прежде, чем ехать к Пчелкиной и решительно делать то, что надо было сделать давно, я заглянул к себе в офис. И, будучи крайне увлечен собственными мыслями, умудрился выронить из кармана кольцо, когда доставал ключи от кабинета.
И это не осталось незамеченным.
- Батюшки! - всплеснула руками Надежда Сергеевна. - Давид Анатольевич, это что же, колечко?
И прежде, чем я успел хоть что-нибудь сказать, моя секретарша уже заграбастала в руки бархатную коробочку.
- Ой, Давид Анатольевич, красота какая! - выдохнула Надежда Сергеевна восхищенно, а я сухо откликнулся:
- Если вы насмотрелись, верните мне, пожалуйста, кольцо.
Но не тут-то было. Именно в этот самый момент в приемной оказалась любопытствующая голова Любы из отдела сбыта.
- Ооо! - взвизгнула
