Выстрел раздается неожиданно. Громко.
Я закрываю уши ладонями, падаю на колени. Господи! Господи! Пусть все будет хорошо.
— Твари! Отпустите! — взрывает повисшую тишину истошный ор Эдика.
Распахиваю глаза.
Бывший лежит, прижатый к земле лицом вниз, на нем сидят два охранника, пытаясь заломить его руки за спину.
Я тут же теряю к нему интерес, перевожу взгляд на Андрей, который, зажав ладонью руку, внимательно смотрит на меня.
— Андрей! — стараюсь не делать резких движений, помню, что рано…
Парень оказывает возле меня молниеносно.
— Олеся!
Он помогает мне подняться, и я замечаю кровь на его ладо.
— Андрей, ты ранен? — поднимаю глаза на него и провожу пальцами поверх его ладони.
— Это царапина, малышка. Важнее то, что ты ходишь, Олеся! — в его голосе дрожит неверие, а глаза наполняются радостью. — Ходишь!
— Да, — киваю, глотая выступившие на глазах слезы. — Прости, я хотела сделать сюрприз…
— Андрей, Олеся! — Мама подходит к нам сзади с испуганным лицом.
— Мам, все хорошо, правда.
Обнимаю ее, а она тут же кидается в рыдания, зарывшись носом в мою шею.
— Я так за вас испугалась! — произносит сквозь всхлипы.
Через двадцать минут мы в полном составе покидаем больницу.
Мы с Андреем идем в обнимку. Я испуганная, он раненный, но оба довольные тем, что все обошлось и закончилось. Для нас закончилось. Маму, нежно поддерживая за плечи, ведет к своей машине Панкрат Максимович. Злой как черт. Процессию замыкает Эдик и два охранника.
На парня боюсь даже взглянуть, но вот боковое зрение то и дело ловит злобные взгляды Панкрата Максимовича. Он явно лютует и не простит Эдику того, что тот напугал его женщину до полусмерти. Ну, что ж, кто бы знал, что у мамы в таком возрасте появится солидный защитник.
Улыбнувшись, прижимаюсь к Андрею теснее. Сердце трепещет от предвкушения скорого уединения, которого мы так долго ждем.
Эпилог
Полтора года спустя
— Горько! Горько! Горько! —
У меня в груди все дрожит от происходящего. Я оглядываюсь по сторонам. Щеки полыхают румянцем. Мне хватает одного взгляда чтобы понять, что все они против нас. Специально кричат и кричат это “горько”, а у меня от поцелуев с Андреем уже губы распухли и помады нету.
Мои пальцы накрывает горячая ладонь теперь уже законного мужа, и я тут же перевожу взгляд на него.
— Давай не будем давать им повода сплетничать за нашими спинами? — склонившись к моему уху, произносит Андрей, а у меня от его горячего дыхания мурашки по телу разбегаются и щекочущим осадком скапливаются внизу живота.
— Давай, — поднимаюсь за ним, опираясь на его руку.
— Горько! Горько! Раз, два, …
Толпа начинает считать, а я их перестаю слышать. Меня полностью поглощает процесс соединения наших с Андреем губ. Пьянящие поцелуи, от которых идет голова кругом, заставляют забыть обо всем. И так каждый раз. Он будто завораживает меня, не отпускает.
В этот миг я полностью в его власти. Люблю, когда так. Люблю чувствовать себя слабой в его руках. Я учусь заново быть такой, какой я была до аварии, там, в далеком прошлом, но опасение, что все может в один миг рухнуть, никогда не дает расслабиться.
— … двадцать пять…
Андрей прерывает поцелуй. Глубоко дышит. Смотрит мне в глаза пронзительно, как будто в голове моей поковырялся и теперь знает о моих страхах и переживаниях.
— Олесь, давай сбежим? Мне уже осточертело только целовать тебя. Хочу продолжения, — его губы трогает чертовски соблазнительная улыбка.
— Я могу и поддаться уговорам.
Льну к нему всем телом и даже через платье чувствую его возбуждение. Желание скручивается в тугой узел внизу живота, посылая легкие импульсы по всему телу. Меня бросает в жар, я начинаю часто дышать. Это все взыгравший в крови адреналин и возбуждающе красивый муж будоражат меня.
Андрей всегда такой внимательный и трепетный по отношению ко мне. Постоянно оберегает меня, старается не навредить. А здесь он совсем другой и ведет себя по-другому. Горячий, сексуальны, привлекательный. Мой.
— Поддайся, — смотрит на меня хмельным от желания взглядом, сжимая пальцами мою талию, но, прежде чем отстраниться, оставляет на моих губах дразнящий поцелуй. — Дорогие гости! Минуточку внимания! — громогласно произносит Андрей, а я в недоумении застываю рядом с ним, глядя на сидящих за столиками гостей, взгляды которых в ту же секунду обращаются в нашу сторону. — Мы вынуждены с моей красавицей покинуть наш праздник!
— Что? — одергиваю его за руку. Андрей бросает на меня короткий взгляд, подмигивает.
— Это сюрприз, Мартышка, — улыбается во все тридцать два.
— Что за сюрприз, Андрей? Ты мне ничего не говорил!
Невольно нервничаю.
— Так это же сюрприз! — Звонко чмокает меня в нос. — Пойдем, — тянет за руку.
Я пытаюсь не отставать от Андрея и нечаянно задеваю бокалы. Тонкое стекло издает жалобный звон и опрокидывается на стол, разливая содержимое. Но это уже не важно, так как общее улюлюканье в зале подсказывает, что все это общий заговор. Все знают про сюрприз Андрея, кроме меня. Я чувствую.
Муж меня ведет слишком спешно, и я еле успеваю перебирать ногами на высоких шпильках, путаюсь в подоле платья, спотыкаюсь, но упасть мне не дают сильные руки. Андрей подхватывает меня, как пушинку, прижимает к груди, а я, сцепив в замок пальцы на его шее, обнимаю его крепко.
Он идет быстро. Спешно. Словно боится опоздать. Слышу, как колотится его сердце, и неожиданно мое подстраивается под такт его.
— Ты меня пугаешь.
— Глупая, — улыбается. — Со мной тебе больше бояться нечего. Теперь я твой защитник и твоя крепость на всю жизнь.
Перед нами открываются двери, и Андрей делает шаг на залитую солнечным светом улицу. Воздух тут же взрывается поздравлениями и криками. Я ничего не могу разглядеть, так как на нас сверху сыплется дождь из монет, риса и лепестков роз.
Андрей пытается укрыть меня, склоняя над моей головой свою. Это так мило и заботливо с его стороны, что сердце от любви к мужу заходится в бешеном ритме, и становится трудно дышать.
— Я люблю тебя, — шепчу ему. — Очень. Сильно. Люблю!
За то, что ты дал мне возможность почувствовать себя живой, полноценной, любимой, — договариваю мысленно. — Но однажды я обязательно произнесу это вслух. Не сейчас. Наедине. Чтобы это осталось только между нами.
***
Девять месяцев спустя
— Олеся, сейчас, — акушерка гладит меня по лбу, а врач давит на верхнюю часть живота.
Я делаю вдох через нос…
Последняя схватка. Самая адская. Последнее усилие. И…
— Ау-ау-ау! — помещение взрывает детским крик.
— Молодец-молодец, — воркует надо мной акушерка. — А теперь отдыхай. С ребенком все будет хорошо. Как и с тобой, — обтирает мое лицо полотенцем, а сама кидает взгляд поверх моей головы, кивает.
В тот же миг без лишних разговоров меня подхватывают сильные руки, вытаскивая из воды, а акушерка накидывает сверху большое полотенце, оборачивает вокруг.
— Спасибо, — роняю осипшим голосом, прикладывая голову на плечо мужа.
— Ты у меня невероятная, — произносит ласково Андрей, касается мягкими губами макушки.
— Ты все видел? — спрашиваю смущенно.
— Ты меня переоцениваешь, детка, — хмыкает муж. — В тот момент, когда все началось, я закрыл глаза, — шепчет доверительно.
— Так я тебе и поверила, — фыркаю. — У нас красивый малыш, правда? — тут же перевожу тему разговора.
Но на его поддержание у меня нет сил. Меня, словно на качелях, подбрасывает то вверх, то вниз. Голова идет кругом, и в какие-то мгновения хочется спрыгнуть на землю, лечь на спину, и, не двигаясь, просто лежать.
— Невероятный, как и его мама, — в голосе Андрея слышу улыбку.
Открываю глаза. Муж подходит к кровати, укладывает меня на постель, поправляет одеяло. Садится рядышком.