если она и хотела опротестовать решение супруга, то, увидев его решительный строгий взгляд, возразить не посмела. Зная ее, позже родительница попробует смягчить сыну приговор.
Спустившись вниз, мы еще несколько минут ждали машину. Украдкой осмотрев двор, Руслана я не увидела.
– Мама, известно, кто избил Андрея? Где это произошло?
– Олеся, откуда я знаю?! Нам позвонили и сказали, что его чуть живого нашли возле каких-то мусорных баков! При нем не было ни денег, ни телефона! – с каждым словом мамин голос звучал на несколько октав выше. Чтобы все это не закончилось истерикой, я решила пока не копаться в деталях. Главное – Андрей жив.
Папа старался выглядеть спокойным, но я видела, как он, сидя на переднем сидении рядом с водителем такси, достал платок и утер капли пота с висков. Меня и саму сильно трусило, но сейчас приходилось думать в первую очередь о родителях.
В машине негромко играла музыка, но быстрый зажигательный мотив ужасно мешал. Не выдержав, мама вежливо попросила выключить радио.
Врач приемного отделения, удостоверившись, что мы родные пострадавшего, рассказал нам о травмах Андрея: многочисленные гематомы, ушибы, сотрясение мозга, сломано ребро, челюсть в двух местах, кисть руки и пальцы имеют множественные повреждения.
– Сейчас мы отправили его на МРТ, нужно удостовериться, что нет внутренних разрывов органов, – он старался говорить мягко, видя мамино состояние, но такие новости, как их ни подавай, все равно выбивают почву из-под ног.
– А куда нам идти? Я хочу увидеть сына! – плача, спросила мама врача.
Он не успел нам ничего объяснить – схватившись за сердце, папа осел прямо в коридоре. Хорошо, что рядом были врачи! За пять минут, которые показались мне вечностью, они сделали ему кардиограмму – сняли подозрение на инфаркт. Плохо отцу стало из-за высокого давления, которое вкупе с проблемами сердца и переживаниями привели к такому состоянию. Сделав ему два укола, врач попросил его посидеть в процедурном кабинете под присмотром медсестры. Я осталась ждать папу, а мама отправилась к кабинету, где сейчас обследовали брата.
– Олеся, что ты здесь делаешь? – я смотрела на Руслана и не могла поверить, что он стоит здесь, рядом со мной. Все это время я держалась, а тут не выдержала, колючие горькие слезы потекли из глаз, я принялась сбивчиво рассказывать о том, что произошло.
Мне становилось легче, словно Руслан забирал часть моих переживаний, а он просто сидел рядом и грел мои ладони в своих теплых сильных руках.
– Не плачь, Леся! – стер он большим пальцем влажные дорожки со щек. С его уст не срывались обещания, но я знала, что Руслан не останется в стороне и поможет выяснить, кто и почему напал на Андрея. Попросив меня посидеть, он встал и направился к дежурному травматологу.
Папе посоветовали лечь в больницу и пройти курс лечения. Категорично отказываться он не стал, пообещал прийти после того, как выпишут сына.
У брата внутренних повреждений не обнаружили. Услышав эту новость, я даже стала дышать по-другому, свободнее, что ли. Когда мама увидела сына, не смогла сдержаться и громко вскрикнула от ужаса. Лицо брата напоминало кровавое месиво: рассечены обе брови и губа, правый глаз полностью заплыл, нос сломан…
«За что?!» – я не могла понять, как люди могут быть такими зверьми!
Андрея положили в двухместную палату этажом ниже, чем лежал Олег. И это было хорошо, не хотелось мне, чтобы они пересекались, чтобы снова нам помогал жених, а потом ждал моей благодарности.
Вторая кровать в палате оказалась свободной, потому мама решила остаться с Андреем. Говорить брат не мог, его речь напоминала мычание. Ему приходилось через боль разжимать сломанную челюсть и пытаться что-то произнести.
Приехавшие допросить Андрея полицейские побеседовали с нами, взять показания у брата они не смогли. Пока все казалось призрачным и неясным, непонятно было, поймают ли злодеев – даже адрес места происшествия мне ни о чем не говорил.
Во втором часу ночи Руслан вызвал нам с папой такси. Андрей после нескольких уколов и капельниц наконец-то уснул. Мама попросила принести с утра вещи, посуду, купить трубочки для сока – есть твердую пищу брат еще не скоро сможет.
– Завтра на работу не выходи, Римму Павловну я предупрежу, – серьезно произнес мой начальник, провожая нас. Вторая машина такси стояла совсем рядом и ждала Руслана.
– Не знаешь, во сколько завтра выписывают Олега? – негромко спросила я. Папа уже сидел в машине.
– Не хочешь с ним пересекаться? – я кивнула, не успел он до конца озвучить предположение. – Позвоню его лечащему врачу и попрошу с утра пораньше подготовить документы на выписку. Я тоже не хочу, чтобы ты с ним встречалась и особенно – оставалась наедине. Сообщай мне обо всех его сообщениях и звонках, договорились?
– Олеся? – устав, наверное, ждать, напомнил о себе папа.
– Иду.
– Договорись? – более строго повторил свой вопрос Руслан.
– Я тебе обещаю, – только после этого он меня отпустил. Вроде ничего в нем не изменилось, но я видела на его лице призрачную тень беспокойства, и мне от этого становилось очень неспокойно.
Телефон я оставила дома. В тот момент, мне было не до него, но, вспоминая слова Руслана, я почему-то была уверена, что обнаружу сейчас кучу сообщений и пропущенных звонков от Олега.
Такси все дальше уносило меня от мужчины, к которому я испытывала сильные глубокие чувства. Мне хотелось всегда находиться с ним рядом. А ведь я думала, что эти три дня мы проведем с Русланом только вдвоем… Теперь даже неизвестно, смогу ли я поехать с ним в командировку.
Глава 28
Олеся
Вернувшись тогда из больницы домой, я обнаружила в телефоне больше тридцати пропущенных звонков и кучу неприятных сообщений, из которых было понятно, что Олег знает о симпатии Руслана ко мне, но пока не догадывается, что эта симпатия взаимна.
Жених обвинял меня в предательстве за то, что я показала его
