самое кардинальное.
Да хрен её знает, чего и где она нашла и во что подсыпала, но накрыло его знатно, даже слишком. Только вот всё равно не сработало. То ли Ангелина дозу не рассчитала, то ли он оказался слишком чувствительным. Потому что, когда отправился отлить, там, в туалете за запертой дверью, его и вырубило, едва успел штаны поправить. А так как санузел у него совмещённый, ещё и достаточно просторный, места хватило, куда прилечь, практически не отходя от унитаза. А бедная Ангелочек, видимо, устав ждать, а возможно, ещё и перепугавшись, просто смылась.
– Но потом-то я её всё-таки отловил, – откровенно выложил Марк. – Сказал, что теперь она со мной не расплатится, что превращу её жизнь в ад, и что все узнают, кто она на самом деле.
– Зачем? – задумчиво глядя куда-то в сторону, поинтересовалась Рита.
– А чтобы впредь неповадно было, – сердито выдохнул он. – А если бы я из-за этой твари копыта откинул? Я же еле очухался, меня потом чуть наизнанку не вывернуло. Реально думал, что сдохну. Почему я должен подобное просто так ей спускать? – Усмехнулся, скривившись презрительно. – А она поверила, опять испугалась, принялась там что-то предлагать. – Марк вскинул брови, признал самокритично: – Ну я и ляпнул, что всё ей прощу, если она тебя ко мне приведёт. И она согласилась.
Рита села, подхватила ближайшую подушку, прижала к животу, обняла, посмотрела недоверчиво и вроде бы даже с упрёком.
– Да откуда ты всё это знаешь? Про семью, про планы, про проколотые презервативы.
– Оттуда, – опять усмехнулся он. – Потому что я сам именно так и появился. – И тоже сел, посмотрел вдаль, на наливающееся густой чернильной темнотой небо над высоким забором. – Моя мамаша… ну, биологическая… очень за моего отца замуж хотела. А он на ней жениться не собирался. Так, спал только, раз она не против. Вот она залёт и подстроила. Специально дождалась, чтобы аборт уже поздно делать, только тогда призналась. А он всё равно отказался жениться. Она начала орать, что тогда избавится от ребёнка. А он ей «Это самое лучшее». А уже ведь никак. Тогда она сказала, что кому-нибудь отдаст. Он ей опять «Ну окей. Ребёнка я заберу, а ты мне нахрен не сдалась». Она обиделась, типа ей от него ничего не надо, и гордо ушла в закат.
Хотя в той стороне, куда Марк смотрел, скорее всего, был восток, а не запад. Потому что никакого заходящего солнца, только чуть-чуть оранжевых и розовых отсветов, которые быстро и бесследно исчезали в насыщенной синеве.
– Но, когда я родился, всё-таки позвонила ему, сообщила, что у него теперь сын есть. Но если ребёнок ему не нужен, то и ей тоже, потому что ей всё равно растить его не на что. Тоже, наверное, рассчитывала, что, если не тогда, то отец сейчас к ней примчится, увидит деточку и растает, заберёт и её, и меня к себе. А он её опять послал. Ну, она из роддома выписалась, а я там остался. Потому что нафига я ей без папочки и его финансов. А он уже тогда неплохо на бизнесе зарабатывал, хотя не так давно начал.
С каждой минутой становилось всё темнее, ночная синева словно сама по себе возникала в воздухе, густела, концентрировалась, меняя мир, что-то выделяя, что-то, наоборот, скрадывая. И Марк поднялся, включил подсветку – несколько тусклых светильников на балках, которые немного разгоняли мрак внутри беседки, не превращая темноту снаружи в непроглядную почти материальную чёрную стену. Потом вернулся на место и опять уселся на одну из подушек.
– Но отец меня действительно потом забрал. Точнее, он сразу после того, как мамаша ему позвонила, начал договариваться. Хотя, думаю, чисто назло, и, если бы она не выступала, я бы или в детдом попал, или в приёмную семью. Так что спасибо ей за дерьмовость и мерзкий характер. Правда я всё равно у бабушки с дедом жил. Скорее всего, ещё и они на отца надавили, чтобы меня к себе взял. А он в основном работал, а к нам так, в гости, заезжал. А потом, кстати, женился. Причём у его жены уже дочка была, от первого брака. Ну вот мама Аня меня сразу к ним и забрала. – Он хмыкнул, вывел: – Так что я от Ангелины не особо отличаюсь. Тоже с тяжёлым детством. Поэтому имею полное право иногда немного побыть уродом. Кто знает, из какого гадюшника моя мамаша выползла. Бабушка с дедом не особо в курсе, а отец даже вспоминать о ней не хочет.
Если не считать одного случая, когда Марк в очередной раз крупно накосячил. Вот и стоял перед отцом, гордый и непоколебимый, и делал вид, что ему всё по фиг. А тот… тот не стал как обычно читать нотации и наставлять на путь истинный, а взял и расписал откровенно и по полной, кто сынуля такой и откуда взялся.
Мама Аня, когда об этом узнала, отца чуть не прибила. А Марка от себя не отпускала, можно сказать, за ручку водила. Даже из школы на неделю отпросила, чтобы он там ни на ком не сорвался. А он мог. Без неё реально с катушек слетел бы.
Это теперь он умел держать себя в руках в любой ситуации, внешне всегда оставался спокойным и невозмутимым, что бы ни происходило внутри. Хотя иногда очень сложно было сохранять напускную беззаботность.
Марк
– Так ты её совсем не знаешь? – задумчиво уточнила Рита. – Даже никогда не видел?
– Ни разу, – выдал Марк равнодушно и невозмутимо. – Да и нафиг она мне сдалась? У меня есть мама. Ну не она меня родила, и что? Какая разница? И Янка мне реально как родная. Я её по-другому и не воспринимаю. Но зато таких, как Ангелина насквозь вижу. Хотя до последнего не верил, что она действительно это сделает. Тебя приведёт. Но ты ведь тоже не верила. Даже потом. Жалела несчастную девочку. – Он внимательно глянул на Риту, поинтересовался насмешливо: – А сейчас как? По-прежнему жалко? – И презрительно заключил: – Да она, чтобы из грязи своей выбраться, маму родную продаст. Хотя, наверное, и мама её продаст. Дерьмо-семейка.
– Потому что бедные? – предположила Рита с лёгкой неприязнью, но, кажется, не к ним, к нему.
– Потому что убогие, – с нажимом поправил Марк. – Думаешь, долго этот твой её выдержит?
Ну дурака свалял – обиделся, разозлился, почему она не на его стороне – и только с опозданием понял, что зря.
Рита резанула
