главное – она бы ни за что не оставила Яну. Ни при каких обстоятельствах.
Да, она доверяет мне дочь, но…Яна – ее все. И как бы Кире не хотелось отдохнуть, она бы не поставила это желание в приоритет. Ни за что.
Наступаю на что-то твердое и прохладное. Поднимаю этот предмет, и паника холодной волной несется по организму.
Это телефон Киры. И выглядит это так, как будто она его уронила, когда куда-то спешила. А рядом…несколько капель крови. И она вполне свежая. Ужас сковывает мое сердце стальными цепями. Голову даю на отсечение – это кровь Киры.
Что тут, млять, произошло?! Пока могу сделать один вывод: ушла она не сама.
– Яночка, зайка, пойдем в номер, – медленно и максимально спокойно произношу, постоянно оглядываясь по сторонам. – Посидишь там немного с тетей Асей.
Какое счастье, что мне хватило ума купить путевку и няне бусинки. Она – скромная и понимающая девушка и не лезет к нам, давая возможность отдохнуть семьей, и развлекается самостоятельно.
Ее номер находится напротив нашего, и я быстро сдаю дочь с рук на руки Асе.
– Никому не открывать. Даже не подходить к двери и окнам. Вас нет.
– А как же я пойму, что ты пришел, а не кто-то другой? – Ася молодец, не задает глупых вопросов. Только по существу.
– Я предварительно позвоню с ресепшен. Береги ее.
– Папочка, все хорошо? – обеспокоенно спрашивает бусинка, обнимая меня за колени и заглядывая в глаза.
– Все будет хорошо, малышка, – опускаюсь перед ней на корточки, крепко обнимая.
У нас. Все. Будет. Хорошо.
Кира
Нет! Нет, нет и нет! Это не может быть правдой! Потому что это оживший кошмар.
– Дернешься, и я зарежу тебя прямо здесь, – раздается грубое на ухо, и я вздрагиваю.
Хочу обернуться и посмотреть, кто мне угрожает, но в бок тут же утыкается некий острый предмет, который царапает до крови. Нож.
– Я же предупреждал, чтобы не дергалась.
Липкий пот струится по спине, а я лихорадочно соображаю, что же делать. Как назло, все наши соседи ушли, и шезлонги пустуют. Стас с Яной плещутся в море, и хорошо. Пусть вообще не смотрят в мою сторону. Я боюсь даже представить, что может предпринять этот псих, если они обратят на него внимание и попытаются влезть в нашу «беседу».
То, что этот мужчина – псих, нет никаких сомнений. Только больной на всю голову может угрожать на людном пляже средь бела дня.
– Что вы хотите? – спрашиваю дрожащим голосом, пытаясь незаметно на быстром наборе набрать Асю. Потому что, как назло, Стаса добавить туда я не успела.
Но мой трюк не остается незамеченным.
Псих быстрым движением руки бьет меня по предплечью чуть выше локтя, и я чувствую обжигающую боль, а затем с ужасом наблюдаю, как по руке бежит тоненькая струйка крови.
– Брось телефон, идиотка!
Разжимаю трясущиеся пальцы, и мобильный падает в песок. И сейчас я молю об одном – только бы Яна не вздумала прибежать ко мне. Но, судя по ее крикам, доносящимся с моря, она вполне счастлива и довольна тем, что ее мечта исполнилась, и берет от жизни все.
– Что вы хотите? – истерично повторяю свой вопрос. Хочется заорать и позвать кого-нибудь на помощь, но понимаю, что в таком случае проживу не более минуты. Этот урод показал, на что способен.
– Вставай и пошли.
Я поднимаюсь на негнущихся ногах и иду, ведомая мужчиной. Он приобнял меня за талию, другой рукой приставил мне нож в бок, прикрывая его собой, и ведет в противоположную сторону от пляжа и отеля. Со стороны выглядит, как будто влюбленная парочка уходит подальше от людей, желая уединиться. Обычная практика здесь.
– Куда вы меня ведете?
– Заткнись. Тебе все объяснят.
Мы еще минут десять бредем по пляжу вдоль моря, огибаем небольшую скалу, и перед нами открывается вид на залив. А там белоснежная яхта.
– Шагай, – грубо толкает меня в спину маньяк.
Мамочки, что же со мной сделают на этой яхте?! Тут совершенно нет людей, некого звать на помощь, и никто не знает, куда я пошла.
На глаза наворачиваются слезы, и вот-вот начнется самая настоящая истерика. Псих заталкивает меня в каюту, раздается щелчок – дверь за мной закрыта. Ловушка захлопнулась.
Сквозь слезы я не сразу понимаю, кого вижу перед собой. Но когда смаргиваю их, узнаю этого человека и…прихожу в еще более дикий ужас.
Я узнаю этого мужчину.
Николай Степанов – бизнесмен и извращенец. Краем уха я часто слышала, как о нем шептались девочки в «Бархате»: только бы к нему не попасть. Те, кого он покупал, редко когда возвращались от него в целости и сохранности. И да, это тот человек, которому плевать на правила, установленные в клубе. И почему его держал Волочаев, я понятия не имею.
И сейчас этот извращенец стоит напротив и ухмыляется так, что меня сейчас стошнит от мерзости.
Именно с ним тогда торговался за меня Стас. И Степанов проиграл. А сейчас, похоже, хочет взять то, что ему не досталось в тот раз, бесплатно…
– Ну, здравствуй, Кира. Рад, наконец, увидеть тебя.
– Меня будут искать. Советую отпустить меня, – бросаюсь с места в карьер, пытаясь воззвать к его совести. Но разве у такого человека, как этот моральный урод, она есть?!
Он хохочет, запрокинув голову назад.
– Шлюха вздумала меня пугать? – его глаза мигом становятся злыми и жестокими. – Не смей, Кира. Иначе последствия…тебе не понравятся. Что ж, я хотел дать тебе время на общение со мной, так сказать, проявить гостеприимство, но вижу, тебе это неинтересно.
Он берет паузу, буравя меня своим тяжелым и страшным взглядом. Делает шаг навстречу, и я на автомате один назад. Но тут же в голове память так не вовремя воспроизводит щелчок замка, и я понимаю: отступать некуда. Я в западне.
– Тогда перейдем сразу к делу. На колени, сука.
Кира
– Что? – потрясенно шепчу, дрожа всем телом. И отнюдь не от холода.
– На колени, – зло чеканит Степанов, наступая и снимая ремень. – Хочу, чтобы ты мне отсосала. Я, знаешь ли, Кира, мечтаю об этом с того самого аукциона.
– Я больше не работаю …в «Бархате». Николай, отпустите. Меня будут искать.
– Брось, Кира. Никто не будет тебя искать. Или ты надеешься на Стаса? Он все равно не успеет. Так что…давай, вспоминай, чему учил тебя Волочаев – клиент всегда прав, – мрачно ухмыляется, наматывая ремень на кулак.
Я пытаюсь сглотнуть ком, стоящий в горле, что
