меня ждет затрясло, но пришлось взять себя в руки, когда я услышала, что замок щелкнул.
– Быстро ты, – приоткрыл дверь, пропуская вперед и тут же ее перехватил Геннадий Алексеевич.
– Твою ж… – а после запищал, когда ему в нос мужчина ударил кулаком, что я сама закричала от испуга.
Вот уж не ожидала от отца Артема подобных вещей.
– Чего визжишь, сопляк. А ну пошел.
Закрыл дверь за нами, и мы пошли дальше.
Кухня была совмещена с залом, поэтому я сразу увидела маму и папу сидящих за столом с кружками чая.
«Все-таки спектакль».
– Дина? А вы кто? – запричитала мама.
Отец, как всегда молчаливый, продолжил пить свой чай. В семье именно мама была двигателем, а папа… в него я и пошла. Спокойная, уравновешенная, приземленная. Иногда мне было его жалко, так как мама умела надавить.
– Привет, мама.
Костя подбежал к холодильнику и вытащил что-то холодное, а после начал в раковине промывать нос.
– Так вот что за игры ты тут устроила?
– Ты что говоришь такое?
– Ой мам, хватит.
Стало так противно. Я ее не видела так давно, не считая суда, и чувствую, что не скоро захочу вновь встретиться с ней лицом к лицу.
Квартира оказалась обставлена еще лучше, чем была тогда, какой я ее помню.
«Да, много бывший муж сюда потратил видимо».
– Ну что Константин, – обращается грозным тоном Геннадий Алексеевич к нему, – решил продолжить делишки отца своего?
– Вам то что?
– Идиот, я ж тебе говорил прекращай. До чего довел себя?
Решаю оставить их, уверена, отец Артема сейчас вправит ему мозги, или же попытается это сделать ничего не добившись, отвожу маму в сторону дивана гостиной.
– Как ты могла?
– Зато ты приехала в дом родной.
– Не смеши, ты не обо мне пеклась и не от того, что по дочери родной соскучилась. Я вообще не понимаю тебя, мам. Что с тобой?
– Нормально все с ней, Дина, – включается подошедший отец, чуть прихрамывая, видимо опять ноги болят, а мама даже витамины нужные скорее всего не покупает ему. – Она всегда была такой, а ты и не замечала. Просто раньше не было денег крупных в нашей семье, вот и молчала, и вела себя нормально, а после… Сама видишь, дочь. И никакие разговоры не воспринимает.
– А ты еще поговори. Привык жить на эти копейки… Да хоть бы старался больше. Тьфу…
Ругается она.
А я стою и не узнаю ее больше. Словно кто-то ластиком стер верхний фасад и осталась лишь эта женщина.
– Раньше у тебя не было денег, но ты была человеком. Нежной и ласковой… мамой. А сейчас, у тебя появились эти проклятые бумажки, но ты лишилась души, и всех вокруг, кто тебя любил…
Развернулась и отошла дальше. Противно стало и до боли в сердце обидно.
Костя и Геннадий Алексеевич о чем-то говорили, а я краем глаза заметила по телевизору, что там началось то самое интервью Подгорного. Схватила пульт и сделала громче, чтобы привлечь внимание всех в этой квартире.
Мужчина стоял перед большой толпой за синей трибуной и вещал о больницах, детских домах, каком-то комплексе спортивном для инвалидов, который якобы собираются строить уже в следующем году, а сейчас выкупают землю и так далее, а на заднем фоне слайдами шли сопутствующие картинки.
Внезапно все померкло и начались отрывки фраз интервью Раисы Ивановны.
Он от внезапности повернулся и так явно была видна эта злость в нем, что даже от камер не утаилась она.
Женщина говорила о боли, как ее выдали замуж, откуда появились первые миллионы. Кем он был вообще. В каких условиях она жила и что было запрещено. Если честно, многое было схоже с той жизнью, которая была у меня, вот только она прожила в этом ужасе гораздо дольше, и мужчина был настоящим тираном, который поднимал руку за многие мелочи.
Из глаз покатились слезы. А после, она начала говорить и обо мне. Тут меня скорее злость брала, потому что, когда я повернулась и посмотрела на мать, она не была удивлена. Она смотрела в экран так, словно там идет сериал. Хотя, я думала, что она…
Не важно.
Ее не изменит ничего. Видно, папа все же прав, она была такой всегда, просто обстоятельства тогда диктовали условия, и она под них мастерски подстраивалась, а сейчас она свободна.
Самое забавное, что Вячеслав Николаевич, так и не добился того, чтобы все отключили. Я стала щелкать каналы, и там шли одни лишь новости о катастрофическом выступлении «будущего», точнее так и не ставшего губернатором, бывшего мэра города. И лишь на самом главном новостном шло полное интервью Раисы Ивановны.
«Так вот о каком канале шла речь, когда Артем сказал о своих знакомых. А я сомневалась в его связях, дурочка».
Стоило вспомнить о нем, как дверь с грохотом открылась и влетел сам Власов-младший.
– Дина, – вскрикнул он и быстро зашагав ко мне заключил в стальные и удушающие объятия.
– Артем? Ты как тут… Откуда?
– Я так испугался за вас с отцом, мчал как ненормальный, – стал он шептать мне на ухо, по-прежнему обнимая меня. – Позвонил маме, а она сказала, что вы оба уехали.
– Прости, что не сказала. Не хотела, чтобы ты пострадал.
Смотрит в мои глаза со смешинкой.
– Скажешь тоже – пострадал. Дина, начни уже мне доверять, а?
– Да я не… Я же не в том смысле, что не доверяю…
– Долго ехал, «друг». – вклинился в разговор Костя.
– Чтобы набить тебе по морде? Я бы ни за что не упустил такой шанс. В чем твоя проблема? Я был единственным, помимо твоей матери, кто тебя поддерживал всегда и во всем. Так в чем проблема, Костя?
– Да пошел ты, – прогундосил он, прикладывая пакет замороженных овощей к переносице. – И ты и вы все. Он один никогда не видел меня. Меня, – вдруг заорал. – Что я сделал не так, Арт? Что? Да я даже о маме позабыл, лишь бы походить на него. Перенял все повадки, а в ответ? Я всегда буду его недостойным, – начинает смеяться. – Так кем мне стать, чтобы я наконец-то стал тем, кого он хочет видеть своим сыном? Кем? Тобой? О да, тобой он восхищался. Ненавижу его…
Садится на пол и закрывает голову руками.
– Я даже не заметил, что она болеет. Пропустил… А сейчас поздно… Я мудак, который недостоин и сына своего.
От его речи в моем горле появился ком сожаления. Не то чтобы я пожалела его и вмиг простила, просто я вдруг
