может это все быть истиной. Лешка просто мальчик. Маленький, одинокий и лишенный хитрости. – Ребенка у вас отберут, это лишь дело времени. Боярцев не умеет быть верным, а когда не станет мальчика в вашей семье. Его ничего не удержит больше. Вы останетесь у разбитого корыта, Даная. А я предлагаю вам целый мир. Мир шика, моды и блеска. Дом в пригороде Парижа уже снят для вас. Особняк, в котором будет располагаться бренд с вашим именем готов. Вам нужно только сказать одно короткое слово.
– Я все же останусь в своем мире, – через силу прохрипела я. – Макар не оставит свой бизнес. А жена должна жить с мужем. Иначе это будет не семья, фикция. И мой мальчик… Нет, простите. Это будет предательством.
– Вас же никто не заставляет совсем отказываться от семьи. Браки и гостевыми бывают. Самолеты летают каждый день. Знаете. Я буду здесь еще две недели. Спонсор. Готовый создать ваш бренд, человек терпеливый. За столь короткий срок он не изменит своего решения. Моя визитка у вас есть. Она лежит в сумочке, в маленьком кармашке. Проверьте. Я не жду долгих разговоров. Один звонок и короткое ваше «Да».
– Не питайте иллюзий, – выдохнула я, пытаясь переварить услышанное. Конечно же француз лгал.
Макар Боярцев
Я купил кольцо. То, что я надел на пальчик Ламы во время нашей свадьбы не подходит ей. Оно холодное и слишком вычурное. А сегодня увидел в витрине ювелирного именно то, что подойдет моей Данае. Тонкий ободок из белого золота, покрытый россыпью самоцветных камешков разного размера. Слишком хаотичное, но именно это кольцо отчего-то показалось мне знаковым, что ли. Сегодня вечером я сделаю Даньке настоящее предложение, со вставанием на колено, свечами, романтическим ужином и нырянием с головой в давно уже мною изведанный омут. Вот уж никогда не думал, что буду так желать самостоятельно сунуть свою дурную голову в петлю. Ухмыльнулся своим мыслям. Совсем не страшно, оказывается, быть просто человеком, а не козлом и придурком. Осталось купить розы. Белые и нежные, похожие на растрепанных после сна, трогательных лам. Охапку.
До цветочного магазина я не дошел. В кармане зазвонил мобильник. Я глянул на дисплей. Фигушки, никто не собьет мой сегодняшний благостный настрой.
– Здравствуй, мама, – гаркнул я не слишком вежливо. После мамулиного признания желания общаться и видеться с родительницей у меня как-то ни разу не возникло. Интересно, что ей нужно?
– Сынок, ты не мог бы приехать? Мне очень плохо, – тихий просящий шелест, несущийся мне в ухо совсем не был в этот раз похож на капризный приказ матери. Честно говоря, я испугался. Думал же всегда, что мама несгибаемая.
– Мама, что случилось?
– Знаешь, я многое переосмыслила. Жизнь прожила, как черновик писала. Так ведь я ж только тебе желала и желаю счастья. Хочу поговорить с тобой. После нашей ссоры сердце у меня прихватило. Оказалось – инфаркт. И я вдруг поняла, что… – задохнулась мама. – не переживай, просто сейчас у меня давление снова высокое. А моя помощница недоступна. Макар, ты прости меня.
– Мама, – прохрипел я, слушая несущиеся в ухо короткие гудки. Почти бегом бросился на парковку, костеря на все лады архитекторов, спроектировавших торговый центр. Чтобы добраться до машины, приходится преодолеть километры сияющего стеклом и рекламами лабаза.
Не ехал я до дома матери. Низко летел. Чертов лифт полз словно большая черепаха, доводя до безумия.
Я набрал номер Данаи. Страшно захотелось услышать ее голос, чтобы не рехнуться. В груди поселилось какое-то странное предчувствие чего-то дурного. Словно лифт, везущий меня вверх, странным образом рушился в ад. Но я гнал это мракобесие.
– Слушаю, – любимый голос немного отрезвил. По крайней мере я перестал задыхаться в замкнутом пространстве подъемника. Странно, клаустрофобией я не страдал никогда.
– Дань, я задержусь сегодня. Отвези Леху в школу, пожалуйста.
– Что – то случилось? Я могу помочь? – нотки заботы в тоне Данаи окончательно развеяли все мои страхи.
– Нет, детка. Подготовь самое лучшее свое платье и жди. У меня кое-что есть для тебя. Сюрприз, – прошептал я, чувствуя себя полнейшим истериком и дураком. Все будет хорошо. Иначе и быть не может. Я люблю эту непонятную мне женщину, и сегодня скажу ей об этом. Черт, никогда не думал, что признаваться в любви не страшно, а бесконечно приятно. И я хочу с ней провести остаток жизни. Да, именно так.
– Макар, я не люблю сюрпризов. Просто скажи мне, что случилось? Я могу помочь? – голос Данаи дрогнул, и мне захотелось оказаться рядом с ней, прижать к себе и развести руками все, что ее тревожит. Но вместо этого я снова превратился в дурашливого лося.
– Этот тебя ошеломит, Лама. Но придется тебе набраться терпения. У меня есть срочное дело. Надо заехать к маме, она плохо себя чувствует.
Даная на том конце провода вздохнула. Знаю, она не любит водить машину. Смешная. Ей нравится гулять пешком, глазеть на людей, одетых в яркую одежду. Я замер возле шикарной двери в материну квартиру. Сердце опять кольнуло предчувствие, но я отогнал навязчивый иррациональный страх. Отпер замок своими ключами.
Ну не похож был ароматизированный воздух в матушкиных хоромах, на скорбную юдоль лежачего больного. Пахло пирожными, яблоком и чем то знакомым. Едкий парфюм, перебивающий все остальные запахи. Слабый, но очень навязчивый. Вспомнить не могу, чей он.
Мама выплыла мне навстречу, одетая с иголочки, причесанная. В вечном полумраке, поддерживаемом ею маниакально, она казалась если не девушкой, то очень молодой женщиной.
– Сынок, ты все таки приехал, – улыбнулась родительница, сверкнув белоснежными венирами.
– Ты слабо похожа на умирающую, – ухмыльнулся я, рассматривая брючный костюм известнейшего бренда, натянутый на подтянутую фигуру родившей меня женщины.
– Милый, ты фотограф и должен знать, что женщина в любом состоянии должна блистать. Вот Катенька именно такая и была у тебя. Кстати, она мне очень помогла, когда я в больницу попала. Прекрасная, отзывчивая девочка. Она могла бы стать тебе прекрасной женой.
– Мама я женат, и счастлив. Понимаешь? – вздохнул я. Черт, на хрена я приперся сюда. Повелся как пацан. – Не лезь в мою жизнь. В прошлый раз из этого не вышло ничего хорошего.
– Ах, да, ты женат на той милашке. Прости. Я снова
