Любовь под зонтом - Иринья Коняева

— Это я виновата, ты и не мог отстраниться, так я тебя зафиксировала. Я просто не контролировала себя совсем, — шептала Настя ему в плечо. Признаваться было непросто, но врождённое чувство справедливости не позволяло ей свалить всю ответственность на парня.

— Мы оба виноваты.

— Нет, только я, — категорично заявила девушка. Истерика постепенно отступала, и Настя говорила достаточно спокойно.

Дима спорить не стал. Возможное отцовство его испугало буквально на пару мгновений. Он предпочитал не волноваться попусту, а решать проблемы по мере их возникновения. Да и отчего–то не казалась беременная Настька проблемой. Совершенно не казалась.

Она сидела в одной лишь тонкой футболке и водила носом по его плечу. Его забавляла её привычка постоянно принюхиваться к нему. Иногда она делала это бессознательно, вот как сейчас, пытаясь успокоиться, а иногда специально прижималась носом и мурлыкала.

— Мы можем это исправить, — шепнул он ей на ушко и принялся гладить стройную фигурку под футболкой. — Прямо сейчас. Хочешь?

— Да, — протянула она заинтересованно и заглянула в хитрющие серые глаза. — А как?

— Очень просто.

Дима впился губами в её приоткрытый рот, и она, ошеломлённая его напором и страстью, так и не поняла, что он имел в виду. Несмотря на буйное начало, в этот раз Дима не торопился и любил её с чувством, с толком, с расстановкой. Настя и блаженствовала, и стонала, и сходила с ума. И ей снова было бесконечно хорошо.

— Один–один, — произнёс парень непонятную фразу и Настя вынуждена была уточнить:

— Чего?

— Теперь не только ты одна виновата.

Настя ахнула, сообразив, что к чему! Этот негодяй! Этот паршивец! Этот гад!

Дима быстро чмокнул её в плечо и сбежал в душевую, хохоча во всё горло. Прилетевшая в спину подушка ещё больше развеселила, и в ванной он уже буквально хрюкал от смеха.

— Я тебя придушу! — крикнула она ему, но вышло как–то беззлобно. — Вот как на тебя злиться, а? — тихонько проворчала Настя себе под нос.

Дима выглядывал из–за шторки душа, корчил рожи, прижимался носом к прозрачному стеклу и всячески зазывал присоединиться, но девушка была непоколебима — слишком хорошо представляла, чем это закончится. И, в общем–то, ничего против она не имела, но желудок напоминал о себе громким бурчанием и, что называется, лип к спине.

На улице стояла страшная жара. Отель находился в десяти минутах ходьбы от моря, и свежий лёгкий бриз, к огромному сожалению молодых людей, такое расстояние не пролетал. Чтобы далеко не ходить по солнцепёку, обедать парочка решила в ресторанчике за углом, который им посоветовали Наталья с Борисом.

— Блин, ну конечно же, и они здесь, — недовольно пробурчала Настя, увидев брата с подругой.

— Идём, так веселее. — Дима не понимал её метаний и радостно тащил в сторону друзей.

— Он всё поймёт! — прошипела Настя.

— Да и пожалуйста. Тоже мне проблема. Ты уже взрослая девочка. — Приобняв любимую за талию и поплотнее прижав к себе, Дима улыбнулся друзьям: — Всем привет! Жарюка такая, мы тоже на улице не стали сидеть, уж лучше под кондиционером. Вы уже заказали? Видели кого–нибудь из наших?

Наталья посмурнела лицом и, поджав губы, покачала головой. Боря положил свою огромную руку на её, тонкую и изящную, утешая и поддерживая, и она благодарно ему кивнула.

— Мы уже переживаем. Я обзвонила всех. Всех! У всех тарахтят по–тайски: «Абонент временно недоступен» и прочие вариации. Не смотрите на меня так, я не выучила язык, мы попросили на ресепшене перевести. Гудки шли только у Ксюши, но она оставила телефон в номере просто. Мы ходили, звенит там. Не могут же все так крепко спать и не слышать стук в дверь, правильно? Хоть кто–то должен был к обеду в себя прийти, даже если они до самого утра тусили. Правда ведь?

— Вот блин! А на тайские номера звонила? — Дима достал свой телефон: у него стояла местная симка, которую за небольшую сумму выдал ему Семён. — Ксюша себе покупала, у неё два мобильника, я видел. Костя вроде бы тоже.

— Ксюше звонила, а вот Костика номера у меня нет. Позвони.

— Гудки, но трубку не берёт. Или сам перезвонит, или я ещё понабираю позднее, — сообщил Дима, но Наталью простые гудки не успокаивали, она слишком сильно накрутила себя. Её волнение передалось остальным, и поесть толком никто не смог.

Они прошли по номерам, стучали и звали, но никто не отзывался. Даже Диме, который сперва подшучивал, что друзья наверняка вернутся целыми и здоровыми из Бангкока, с татуировками на лицах и безумными историями, стало не по себе.

— Так, в принципе, если сидеть у второго бассейна на лежаках, как раз проглядывается вход в отель через французские окна, их до самого вечера всё равно не закрывают. Давайте вы, девчонки, будете лежать, пить кокосы и караулить наших потеряшек, а мы с Борисом сгоняем в бар вчерашний, да поспрашиваем, вдруг кто что видел, — предложил он. — Ситуация какая–то идиотская. Думаю, пока мы здесь сходим с ума и волнуемся, эти ироды тусят где–нибудь на островах без связи, да и всех делов.

— Надеюсь на это. Надеюсь, но боюсь. — Наталья на секунду прижалась к своему мужчине, потёрлась щекой. — Ладно, идите.

Настя в силу характера сидеть сложа руки и ждать с моря погоду не любила, но со старостой и уже практически родственницей спорить не стала. В глубине души она была уверена, что с одногруппниками не случилось беды, просто очередная глупая, если не сказать — абсурдная ситуация. Но Наталья переживала куда более глубоко, чем показывала, а в этот раз даже внешне она уж больно проявляла эмоции. Значит, в душе её царит полнейший ужас. Бросить подругу в подобных обстоятельствах Настя не могла.

— Да, Дим, идите. Мы посидим, искупаемся, перемоем вам все косточки. — Она нашла в себе силы улыбнуться, но улыбка вышла