чесал пузо предательнице Марусе, счастливо повизгивающей от удовольствия. Вот же неверное создание. И ведь кому продалась, а?
– Какого черта ты тут делаешь? – пропыхтела я, цепляясь пальцами за дверной косяк, чтобы восстать из неудобного положения. – Вот уж не ожидала, что ты опустишься до взлома моей квартиры. Ты просто хам и придурок с мелко криминальными наклонностями.
– Дверь была открыта, – дернул он плечом и легко поставил меня на ноги, подхватив за талию. Я задохнулась от невероятного чувства его близости, его такого родного аромата. А Завьялов прижал меня к себе, так что я пошевелиться не могла, и застыл, уткнувшись носом мне в волосы. – Ты ужасная растяпа, – прошептал он.
– А ты гад, – прохрипела я.
Мне так хотелось вот так вот простоять всю жизнь, чувствуя его сильные руки на своем теле.
– Я тоже тебя люблю, Юлька, – горячо шепнул он.
– И потому бросил трубку, – горько вздохнула я, вспомнив, что почувствовала в тот момент.
Господи, ну почему все так сложно? Почему нельзя было мне сразу сказать эти простые слова?
– Юль, ну ты чего? – испугался Захар, водя горячей ладонью по моей голове.
– Зачем ты пришел? – только и смогла выдавить я сквозь слезы.
– Да вот, посоветоваться решил, – хмыкнул Завьялов. – Как думаешь, моей невесте это кольцо понравится, или все же стоит взять в классическом варианте?
Перед моим носом он открыл бархатную коробочку, в которой переливалось алмазными гранями сияющее великолепие. Я едва сдержалась, чтобы не зарыдать. Нет, ну такого я даже от него не ожидала. Надо же, пришел спросить, подойдет ли этой задаваке Марте бриллиант размером с кулак!
– Слишком вычурно, – вредно фыркнула я, наконец, взяв себя в руки. Очень захотелось ему рассказать, что противная баба его обманывала и просто не заслуживает такого счастья. Но я малодушно промолчала. Не поверит он мне, решит, что клевещу на несчастную, преследуя свои шкурные интересы. – Но Марте понравится, я думаю, – вздохнула, надеясь, что Захар не обратит внимания, на завистливые нотки в моем тоне.
– Странно, – задумчиво пробормотал Захар, захлопывая крышку футляра, – обыкновенно девочкам нравятся бриллианты.
– Я не обыкновенная, – вредно фыркнув, уставилась на озадаченного босса. – Мне нравятся сапфиры, на худой конец – топазы. Марте это кольцо, кстати, вряд ли будет в пору. Вы бы хоть размер у невесты своей узнали, прежде чем деньги швырять.
– Ты нестерпима! – поморщился Завьялов, но в глазах его мелькнули веселые искры.
И что это он делает, интересно? Отбросил в сторону бархатную коробочку, словно в ней не кольцо лежит стоимостью в бюджет Гваделупы, а булыжник с мостовой, и теперь полез в карман. «Наверное, решил меня все-таки убить и теперь роется в кармане в поисках оружия», – мелькнула у меня веселая мыслишка, и я нервно хихикнула, чем вызвала удивлённый взгляд Завьялова.
– Я знал, что ты вредная и во всем найдешь подвох, потому основательно подготовился, – хмыкнул этот черноглазый аспид и схватил меня за руку. Я задохнулась от странного восторга, от его простого прикосновения. А он замер, словно ожидая от меня чего-то. – Ну, так что думаешь? – наконец, спросил он.
– О чем? – в очередной раз ступила я, и тут только до меня дошло, что на моем пальце сверкает украшенное россыпью сапфиров и топазов офигенное колечко.
– Ты непроходимая тупица! – засмеялся хам и нахал, глядя, как я растираю по щекам слезы. В его руках откуда-то появился здоровенный веник, воняющий миллионом лилий, из которых он, собственно, и был собран. Странно, как это я не учуяла вонищу раньше? У меня же нюх, как у овчарки. – Так что, ты согласна? – спросил Завьялов, выдирая меня из мыслей о том, что обидно загнуться от анафилактического шока в корчах у ног любимого.
И я так начала себя жалеть, что только сейчас заметила странную позу всегда наглого и уверенного в себе начальника. Что это с ним, интересно, ноги, что ли, свело? И когда он успел на одно колено припасть? И адский букет сует мне под нос, а в центре убийственных лилий… что это? О боже, он еще и издевается! Вы не поверите – из цветов торчала голова синей лошади, которая, дебильно улыбаясь, смотрела на меня пластиковыми глазами.
– Это что? – спросила я, чувствуя только одно желание – вырвать у него гадский веник и дать им ему по башке. – Ты издеваешься?
– Нет. Я делаю тебе предложение, – серьезно ответил Завьялов. – Юлька, так ты выйдешь за меня замуж или так и будешь тормозить? Говори быстрее, а то меня скоро радикулит расшибет к чертовой матери. Я на одном колене уже минут двадцать стою, с аж вело всего.
– Но почему лошадь? Почему снова кобыла? Да еще и синяя к тому же? Захар, когда ты уже прекратишь надо мной издеваться? И потом, что ты несешь? Какое предложение, ты же меня ненавидишь! Я сама слышала, как ты меня кобылой обзывал и говорил, что я брак, и вообще уродина толстожопая, – зарыдала я, уже не сдерживаясь.
– Боже, ты просто прелесть. Юля, я говорил тогда не о тебе, а о настоящей лошади, которую купил и, кстати, не прогадал. Она настоящее произведение искусства, хоть и тяжеловата, конечно. И если бы ты хоть чуть-чуть подумала, то узнала бы, что я в дерби участвую. Обожаю конный спорт. Хобби у меня такое. А ты даже подслушивать не умеешь. Услышала звон, а не знаешь где он.
– Подожди, а Марта. Как же? Она же твоя невеста?
– Марта уже уезжает. И я надеюсь, что больше никогда о ней не услышу. Знаешь, больше всего на свете я не выношу, когда мне лгут. Могу простить многое, но не вранье. Хорошо, что доктор, которому она заплатила за ложную справку о беременности, больше всего на свете любит деньги. Так что, когда обращаешься к кому-то нечистоплотному, нужно быть готовым к тому, что этот мерзавец просто перепродаст информацию. Юль, прошу тебя, ответь, ты выйдешь за меня замуж? А то я уже ноги не чувствую. А мне бы еще хотелось наследников понянчить и научить их верховой езде, а если я стану инвалидом, это будет проблематично.
– Я люблю тебя, – выдохнула я и опустилась на колени напротив теперь уже – я точно знаю – моего Завьялова, который, мягко улыбнувшись, привлек меня к себе и поцеловал так сладко, до головокружения.
– Ну вот, я же говорила! – голос матушки прозвучал, как взрыв. Черт, я снова забыла запереть дверь. Захар отпрянул от меня, но рук, обнимающих меня, так и не разжал.
– Ты все-таки страшная растяпа, – шепнул он. – Ну ничего, теперь я
