мой знакомый хакер смог без труда открыть профиль, в котором висел небольшой список друзей.
Светлан было несколько, но по возрасту и фото подходила одна. Я не очень запомнил водителя «Пежо», но, по-моему, она была кучерявая и белобрысая. Ее аккаунт был весьма активным, посты почти каждый день. Странные. Гадания, эзотерика и астрология. Мда уж… Сомневаюсь, что эта та самая подруга, но делать больше нечего.
В информации о себе висел сотовый телефон.
Анна
— Прости, что задержалась у тебя. В квартире, что обещали мне сдать, трубу прорвало, хозяйка экстренно делает ремонт, — виновато извиняюсь перед Светкой. Мне жутко неудобно.
— Ой, да брось, — отмахивается та. — Говорю же, с тобой мне веселее. Тем более, что с Толиком мы все равно расстались, и я теперь одна. Без твоей поддержки, я бы с ума сошла или спилась. У меня астрологические прогнозы каждый день плохие, ну как я бы без тебя продержалась?
О да. Плаксивые истории про козла-Толика я слушаю ежевечерне с завидной регулярностью. Честно говоря, это еще одна причина, по которой хочется поскорее сбежать в отдельное жилье. Светка классная подруга, и я готова ее поддерживать, но в последнее время ей полюбилось утопать в жалости к себе. А я и сама этого всячески избегаю.
Так много воспоминаний, от которых никуда не скрыться.
Единственное, что помогает не свихнуться и жить тихой размеренной жизнью дальше — работа посудомойкой, как бы смешно не звучало. Просто за весь день я так невероятно устаю, мышцы ломит от тяжелой посуды и неменяющейся позы. На самокопания и анализ попросту не остается сил.
Вот и сегодня, от усталости я еле плелась от станции метро, шаркая по снегу, как старуха. Глаза слипались сами собой, и мне стоило неимоверных усилий не упасть в сугроб и не уснуть.
Набираю длинный код от домофона, но подпрыгиваю как ужаленная, едва слышу за спиной до боли знакомый голос.
— Ань…
Резко оборачиваюсь, не веря своим глазам — передо мной стоит Ярослав. В тонком черном свитере (теплая одежда, скорее всего, брошена в машине, которую я замечаю у тротуара), облепляющем широкие и мускулистые плечи. В руках огромная охапка красных роз. В жадном и горящем взгляде серых глаз, скользящим по моей фигуре, я отчетливо вижу чувство вины.
— Ты? — первое что приходит в голову.
А сама смотрю на него точно таким же жадным взглядом, отмечая про себя все детали его образа, который не исчезал даже во сне. Занял в моей голове все пространство.
Сердце будто кулаком в ребра вбили, болезненно бьется и грохочет, норовя вырваться из грудной клетки.
Как же я по нему скучала. Он обидел меня сильно, знаю. Потоптался на мне хорошенько. Но я не могу перестать думать о нем. Это выше моих сил.
— Я знаю всю правду, — букет в его руках чуть подрагивает, на шее и ключицах выступают мурашки. Явно вылетел пулей из авто, чтобы меня не упустить.
— Какую правду? — сипло отвечаю ему, силой мысли отмахивая прочь режущую по глазам провокацию. Проявить заботу и сказать, что он так замерзнет. Поверить ему снова.
Ну какого дьявола?
— Я знаю, что ты не рассказывала о том дурацком контракте. Прости, я повел себя как последняя сволочь. Мне очень жаль.
Его слова не приносят радости. Становится отчего-то еще тоскливее. Вот он здесь, у моих ног, как я и хотела. Раскаивающийся и побитый вид. Но мне все равно тошно, а горечь выплаканных по нему слез все еще разъедает нутро ядовитой кислотой.
К чему это все? Чего ради?
— И что? — ровно спрашиваю, чувствуя, как меня поглощает незнакомый холод, покрывает корочкой льда. Равнодушно смотрю на юношу.
В его глазах непонимание и легкое смятение.
— Я… Хотел бы извиниться перед тобой, — сглатывает, опустив цветы, которые протягивал мне, и которые я так и не приняла.
Уже извинился.
— Не стоит, — жму плечом.
— Нет, стоит! — возражает Ярослав, пытаясь ухватить меня за руку.
Непроизвольно отшатываюсь от него.
— Это лишнее. К тому же, насколько ты помнишь, на том вечере мы оба… кхм… получили разрядку…
— Какую, бл*дь, разрядку, Аня? Я вообще не об этом. Я имею ввиду…
— Ярослав, — перебиваю поток бессвязной речи.
Смотрю на него прямо, долго и холодно. Пора это все прекращать.
— Не нужно ходить сюда больше. Вычеркни все это, как прошедший и неважный эпизод. В конце концов, нас больше ничего не связывает.
— Не говори так!
Ну какого черта он выглядит сейчас таким растерянным и ранимым?!
— Но если тебя мучает твоя совесть, то я прощаю тебя. Я не держу на тебя зла.
Разворачиваюсь, продолжая набирать код, но он ударяет ладонью сразу по всем кнопкам, сбивая нужные цифры. Домофон противно пищит отрицательным звуком.
— Выслушай меня! — дергает за руку, оттаскивая от злополучной двери.
— Ты чего себе позволяешь?! — шиплю, не выдержав его наглого поведения.
Заявился как ни в чем не бывало с этим веником! Ну, ладно, загнула. Цветы шикарные и вкуснопахнущие, мне в жизни такие никто не дарил. Но это не значит, что я поведусь на это гребанное дерьмо!
Когда уже все наладится?!
— Я был ослом! Не замечал ничего, кроме собственного нежелания там работать и негодования на отца, который подпихивал мне шлюх, согласных доносить на меня! Знаю, я вел себя скверно…
— Скверно? — хохочу в голос, чувствуя, как во мне лопается пузырьками ярость. Да что он понимает? Заигравшийся в свои игры мальчишка!
— Мне жаль, что я… с твоей сестрой… — мнется неловко.
— Поцеловался? Трахнулся? — любезно подсказываю, ощущая внутри себя глухую пустоту. Он недовольно поджимает губы.
— У нас ничего не было. Кроме… кхм… поцелуя.
— Мне все равно. Думаешь, перепихнувшись с тобой в том туалете, я на что-то рассчитывала? На что-то большее? — фыркаю ему в лицо, хотя у самой все переворачивается с ног на голову. — Был неплохой секс, мы оба получили что хотели. Что до извинений — принято. А цветы оставь для другой, мне они не нужны.
— И ты так просто уйдешь? — смотрит неверяще.
— А ты что хотел? — удивленно восклицаю. — Нас с тобой больше ничего не связывает!
— У тебя кто-то есть? — цедит сквозь зубы.
В его голосе отчетливо слышу ревность, от которой в животе распускаются радостные бутончики. Но я давлю все на корню, наступая на них безжалостным каблуком. Стираю в переломанную крошку и яростно распинываю в разные стороны.
— Тебя это не касается.
— Нет, касается, — упрямо повторяет, на секунду поежившись от холода.
Чего он хочет, никак не пойму? Что ему нужно? Гнетущее чувство вины не дает спать спокойно
