– Зоя… Зоя, всё хорошо… Не плачь. У тебя что-то болит? – мотает головой. – Точно к врачу не надо? – снова мотает.
– Они все уехали, бросили меня… А я им конфеты… Я так старалась…
Глажу её по спине, хотя не уверен, что сквозь толстую куртку она это ощущает.
– Поехали в гостиницу. Успокоишься, отдохнёшь, а там подумаем, что делать дальше.
Вариантов не слишком много. У меня с утра важное заседание, так что отвезти Зою к ней домой я не смогу никак. Максимум – побуду тут до вечера и посажу на поезд. Но до этого надо убедиться, что с ней всё в порядке…
На нас косятся люди. Догадываюсь, что они думают. Мол, бросил беременную женщину одну. Она, бедняжка, столько времени тут просидела.
Чёрт, я и вправду чувствую себя ужасно виноватым…
– Нужно было мне позвонить, я бы поехал с тобой к нотариусу, – помогаю пристегнуть ремень безопасности.
– Вам? Зачем?
– Затем, что я твой адвокат. Забыла? При мне Орлов вряд ли к тебе полез. Это во-первых…
– Откуда вы знаете? – спрашивает удивлённо – Откуда вы вообще узнали, что я здесь?
– Сорока на хвосте принесла… Жёлтую статейку кто-то поторопился выложить в интернет, случайно увидел. Есть такие уроды, которые получают удовольствие, копаясь в чужом грязном белье.
– Статья? Так быстро? И что там? – от удивления она даже всхлипывать перестаёт, выравнивается и поворачивается ко мне.
– О завещании твоего отца. Что брат унаследовал корпорацию и всё такое. Что отец тебе ничего не оставил. И фотографии с видео. Как Орлов тебе что-то говорит, а ты плачешь, как ты стоишь одна на парковке, будто ищешь кого-то.
Она громко вздыхает.
– Они уехали, пока я умывалась после стычки с Олегом…
– Не бери в голову. Не надо оно тебе, тем более сейчас.
– Но я так надеялась помириться с мамой! – снова всхлипывает, видимо, мама – её самый большой триггер. В этом я её хорошо понимаю…
– Значит, мама пока не готова мириться с тобой. Ей нужно время.
Не знаю, что ей отвечать и как утешать. В моей голове такое поведение не умещается и никак не объясняется.
– А во-вторых, неплохо было бы взглянуть на завещание. Может, мы могли бы его как-то оспорить…
– О, Боже… Как его оспоришь, если папа при нотариусе грозился лишить меня наследства за то, что развелась с Орловым? Лишил…
– После развода уже? Или когда шантажировал тебя, чтобы ты иск отозвала?
Глава 30
– Это уже после развода было. В тот день, когда я у вас… ночевала, – Зоя спотыкается на последнем слове, будто признаётся в чём-то постыдном. – Утром приехала домой, а они как-то открыли квартиру и ждали меня.
Я снова ощущаю болезненный укол совести за своё поведение в то утро, но глушу его – меня больше беспокоит визит отца к Зое.
Любопытно замечание относительно несанкционированного проникновения в квартиру. В этом весь Мезецкий – уверенный в своей безнаказанности и праве распоряжаться жизнью дочери, готовый идти по головам. Уже заранее готовлюсь услышать об очередной его мерзости…
– И? Что дальше? Что он тебе сделал?
– Ну… Папа сначала сильно ругался из-за развода и вообще… Я ведь подвела его. А потом мне дали подписать какие-то бумаги. Я не видела, что там… – Зоя рассказывает сбивчиво и неохотно. Догадываюсь, что ей не хочется обсуждать со мной своего отца.
– Как это? Почему не видела?
Злюсь… Женщины часто безответственно подписывают документы не глядя, а потом попробуй оспорить…
– Я упала перед этим и ударилась головой. Мне было нехорошо…
– Что? Упала или он тебя ударил?
К горлу подкатывает знакомая изжога. Как же я ненавижу этого человека! Даже после смерти… Наверняка он такой же абьюзер, как и Орлов, поэтому он и не видел ничего страшного в побоях дочери. И жена его привыкла к такому отношению мужа, смирилась сама и Зою уговаривала. Извращенцы…
– Папа мне только пощёчину дал, а я отшатнулась и сама упала.
Жесть. Он её ударил. Представить невозможно, чтобы отец бил взрослую дочь по лицу. Это настолько чудовищно и аморально! А Зоя его оправдать пытается…
– Я потом подумала и поняла, что это были документы по прииску. Видимо, я подписала передачу Эльвире, и она сразу вышла за Орлова замуж вместо меня. Они всё быстренько провернули и с разводом, и с этим новым браком…
– А с головой твоей что? – не нравится мне описанная ситуация. Не удивлюсь, если она пытается смягчить её для меня. Если Зоя не видела и не понимала, что подписывала, то удар мог быть очень сильным и опасным.
– Алёна отвезла меня в больницу, сказали, что сотрясение, и оставили у них на несколько дней лечиться. Теперь уже ничего не болит, всё давно прошло, – последнюю фразу торопливо добавляет, будто опасается, что я буду её ругать.
– Ничего себе… – у меня нет слов.
Мезецкому на всех было плевать – и на мою маму, и на собственную дочь… Даже любимицу Эльвиру он принёс в жертву своей алчности. И никакой вины не испытывал за собой, иначе не оставил бы Зою без копейки денег.
Получается, что когда я приходил к Зое домой и искал её, она была в больнице, и Алёна об этом знала? А меня обманывала, что не в курсе… Гадина. Терпеть не могу такое наглое враньё. Хорошо, что я не знал этих подробностей, когда разбирался с ней, иначе мог бы не удержаться и ненароком придушить…
Чем она отличается от тех хищниц, которые нанимают меня, чтобы лишить мужа последних штанов? Мотивы Алёны я понимаю – она решила, что я прекратил наши отношения из-за Зои. Ещё и скандал из-за этого закатила. На что надеялась? Я редко меняю свои решения, и она за годы знакомства должна была это запомнить.
Едем в гостиницу, обедаем в номере, после чего отправляю Зою отдыхать. Между нами глухой стеной стоит неловкость. Её не было даже в ту ночь в моей квартире, хотя мы оба по-своему волновались.
Зоя стесняется меня и чего-то боится. Я же под прессом вины за прошлые ошибки никак не могу выбрать правильную стратегию поведения с ней.
Всё осложняется тем, что поздно вечером я посажу её на поезд – и мы снова расстанемся на неопределённое время. И это – совсем не то, чего мне хотелось бы. Испытываю потребность видеться с ней чаще, помогать, заботиться. Как бы Зоя ни пыталась демонстрировать самостоятельность и независимость, сейчас она очень уязвима и нуждается в помощи.
Наблюдаю за ней спящей. Любуюсь. Никогда не встречал более совершенной женщины.
В комнате полумрак. Темнеет всё ещё очень рано.
Кровать в номере одна. Устав сидеть, раздеваюсь и забираюсь под одеяло. Придвигаюсь вплотную к Зое, прижимаюсь грудью к её спине. Она спит на боку, свернувшись калачиком.
Кладу руку на живот поверх одежды. Никогда в жизни не щупал беременный живот. Испытываю щемящее чувство благоговения. Ладонью ощущаю едва заметные колебания. Набираюсь наглости и забираюсь под майку, чтобы коснуться обнажённой кожи. Слегка поглаживаю, балдею от ощущений. Где-то там прячется маленький человечек.
Словно услышав мои мысли, житель живота пинает меня. От неожиданности я вскрикиваю:
– Ничего себе!
Толчок повторяется. Зоя просыпается и накрывает мою ладонь своей, но не отталкивает.
– Он всегда так сильно пинается? – шепчу, приподнимаясь на локте и заглядывая вперёд.
– Это она, девочка…
– Девочка? – повторяю, будто пробую слово на вкус. Внутри разливается волна тепла, нежности и восторга. – Круто…
Малышка снова топает ножкой. Меня скручивает непередаваемыми ощущениями.
– Я хочу сделать генетический тест, – выдаю под влиянием затопивших меня эмоций.
– Делайте, – шепчет Зоя в ответ как-то безразлично.
– Неужели тебе неинтересно? Или ты знаешь заранее результат?
– Знаю, конечно, – кажется, она улыбается.
– На сто процентов?
– Естественно. Без вариантов.
– В смысле?
– В смысле, что альтернативы нет.
Я пытаюсь вникать в то, что она говорит, но очень боюсь вложить в слова неправильный смысл и исказить жизненно важную информацию.
