Замираю перед дверью нашей квартиры, конечно, у меня есть ключ и я могу открыть сама. Я пришла мириться, мне стыдно за слова, что вырвались вчера, будто Миша как-то делит сыновей.
Я знаю, что это не так, он любит мальчиков одинаково. Мишане позволяется даже немного больше чем брату.
Упираюсь лбом в звонок. И как я такое ляпнула? Бестолочь.
Рой открывает сразу, босиком в спортивных штанах с голым торсом. Что вот так сразу? Это удар ниже пояса. Я и так соскучилась.
Во рту собирается слюна, до ссоры мы не спали пару недель из-за моих месячных и Мишиной командировки, в Китае был какой-то форум математиков и муж не мог его пропустить. Там и нашел этого нового доктора, будь он неладен.
— Привет, — здороваюсь первая.
— Привет. С кем мальчики? — настороженно спрашивает Рой.
— Угадай! С Машей разумеется. Пустишь? Я с взяткой! — поднимаю пакет.
— Проходи, конечно, это твоя квартира! — Миша взмахивает рукой, приглашая меня внутрь.
Закатываю глаза, да квартира моя, потому что оформлена на меня. Рой сам мне ее подарил, сказал, что у меня должна быть личная жилплощадь, квартира оформлена, так что в случае развода нам не придется ее делить. Говорит так ему спокойнее и что он точно будет знать, что я живу с ним не потому, что мне некуда уйти. Параноик и перестраховщик, люблю не могу.
Скидываю куртку, ботильоны. Миша смотрит строго, ух, суровый какой.
У нас просторная двушка, с новой мебелью, но совершенно необжитая. Мы прожили в ней всего полгода до того, как купили дом.
Осматриваюсь, на диване валяется футболка, на журнальном столике зарядка и блокнот, на кухонном столе открытый йогурт и какие-то крошки. Мне неприятно, что Миша тут как сирота, когда у него есть большой уютный дом, где его любят и ждут.
Ставлю пакет на стол. Нужно извиниться.
— Миша, я...
— Мира...
Начинаем одновременно, и тут же замолкаем. У нас часто так бывает.
— Давай, ты первая! — Миша кивает на меня, обходит по дуге, опирается на подоконник.
— Прости меня, пожалуйста, вчера я была неправа! И я так не думаю, будто ты делишь сыновей! Я знаю, что ты любишь их одинаково! Просто... — закрываю лицо ладонями, мне неожиданно хочется разреветься. — Просто я так больше не могу! Я устала! Понимаешь?
— Отчего? — хмурится Миша.
— От всего! От глупых ссор между нами! От Мишиного молчания! Оттого, что Леву вечно укачивает, а я вынуждена таскать его за собой по миру! От дефицита твоего внимания! — поднимаю руку, заранее показывая, чтобы муж молчал и не зря он уже открыл рот и готов спорить. — Я знаю, что ты много работаешь, чтобы у нас все было! Про ипотеку на дом и коммунальные счета, как дорого стоят бесконечные обследования Миши, я это знаю! Но я все равно устала!
Начинаю реветь, пытаюсь глубоко вдохнуть, чтобы взять себя в руки, но у меня не получается! Подлетаю к раковине, умываюсь холодной водой забыв, что накрашена, глаза начинает жечь. Черт, больно!
С психом размазываю тушь по щекам. Вслепую пытаюсь нащупать полотенце, шарю по столу, что-то падает, разбивается.
— Все успокойся, хватит! — Рой сует мне полотенце, обнимает, осторожно сдвигает ногой осколки.
Дурак, он же босой, вдруг порежется?!
Мы сидим на полу, я успокоилась и только шмыгаю носом. Миша, напротив, и внимательно на меня смотрит.
— Ты голодная? — спрашивает.
В этом он весь, заботливый, добрый, любящий. А я ему тут истерики устраиваю. Я люблю его очень, и сыновей люблю, я просто хочу, чтобы Медвежонок разговаривал как все дети. И не понимаю, что еще могу сделать, чтобы помочь ему?
— Да.
Миша берет пакет, приземляется рядом со мной, толкает плечом, протягивая бургер.
— Нутрициолог из тебя, конечно, так себе, — качает головой, откусывая от своего бургера.
Смеюсь, да уж, это точно.
Муж открывает колу, протягивает мне бутылку. Едим.
— Я понял, ты устала. Мы поедем отдохнуть обязательно, но после доктора Ким, ладно? Пойми, пожалуйста, к нему реально очень сложно попасть!
— Хорошо, — смиренно киваю, в этом вопросе Мишу невозможно переспорить, он успокоится, только когда Мишаня заговорит.
— Скажи мне, Медочек. Я же вижу, тебя что-то гнетёт, давно заметил, но ты все время уходишь от разговора. Что тебя беспокоит? Самое время мне рассказать. — Рой откладывает бургер, разворачивает меня к себе, успокаивающе поглаживает колени.
— Мне кажется, — замолкаю, стараясь набраться смелости, чтобы озвучить свои страхи. — Мне кажется, ты думаешь, что это я виновата, что Миша не разговаривает. Ну, если бы я не связалась с Семеновым, не было бы того трэша на родах, реанимации и всего остального. Ты не думай, я с себя ответственности не снимаю! — заранее начинаю защищаться.
— Знаешь, что я думаю? — спрашивает Рой, отпуская мои колени, нервно трет бровь.
— Что?
— Что я женился на дуре! — психует и тычет пальцем в мой лоб.
— Ты оборзел? — возмущаюсь, бью ему по руке.
— А что не дура? Три года ходить и страдать, придумывать себе страшилки, и самой их бояться и меня еще делать крайним! — выговаривает мне муж.
Дура, но мне до сих пор так стыдно за всю ту грязь с Семеновым.
— Просто спросить нельзя было? Знаешь, как люди это делают? Ртом! Миша, ты считаешь меня виноватой в том, что мальчишки родились недоношенными и в том, что Мишаня не разговаривает? А я бы тебе ответил: Нет, Мира, не считаю! А тот, кого я считаю виновным, сидит в тюрьме и сидеть ему еще долго! Вот так это происходит! Называется диалог! Знаешь такое слово? — орет Рой.
Покраснел весь, вены на шее вздулись, дышит как паровоз. Мой муж явно злится. То, что он не считает меня крайней, приносит такое облегчение, что снова хочется реветь, а еще обнять его. И отблагодарить, за все, что он делает для меня и мальчиков.
— Ты злишься? — встаю на ноги.
Миша стоит ко мне спиной, облокотившись на мойку. Мышцы бугрятся под смуглой кожей, никак не привыкну, какой он стал огромный и мощный, нереально сексуальный, вот что спорт с людьми делает.
— Да, блть я злюсь! — рычит, не оборачиваясь.
Я же пришла мирится. Наш разговор свернул вообще не в то русло!
У Миши звонит телефон. Он отвечает по-английски, спорит, по тону понимаю, что недоволен. Закончив разговор, швыряет телефон на стол. Что случилось?
— Миш, что такое? Кто звонил?
— Помощница доктора Ким, сказала, что он заболел модным вирусом! И, конечно, не сможет нас принять! Ну, что так не вовремя-то? Хоть бы одну хорошую новость! Засада какая-то кругом! — Рой нервно стучит кулаками по столу.
Наша поездка в Китай отменяется? Жаль, конечно. Мы все-таки поедем на морюшко? Закусываю щеку, очень стараюсь не улыбаться, муж же расстроен.
Хорошая новость в том, что я знаю, как это лечится.
Вжикнув боковой молнией снимаю платье. Остаюсь в белье и капронках. Миша оборачивается на звук.
Замирает, синий взгляд становится тяжелее, потому что я подготовилась и на мне суперразвратное белье. Мириться же шла.
Подхожу ближе, опускаясь на колени. Облизываюсь, стучу штангой по зубам. Миша смотрит, не моргая, о да, я весьма коварна и знаю, как его заводит мой пирсинг, ну и, конечно, я на коленях. Стягиваю с него штаны с трусами. Готов.
— Я хочу на море! — шепчу ему в пупок, дую в пах.
— Твою мать, Медочек! — рычит он, запуская руку мне в волосы. — Хорошо, блть! Мы поедем на море!
Хм, кто бы сомневался.
Эпилог.
Наша поездка в Китай отменилась, и я очень рада этому. Хоть искренне желаю доктору Ким самого крепкого здоровья. Я погуглила на досуге про него, очень крутой врач, хоть и молодой. И теперь мы собираемся на морюшко и только, что я купила шикарный бирюзовый бикини, очень надеюсь, что Миша захлебнется слюной, глядя на меня.
Уже часа два брожу по торговому центру, на телефон периодически сыплются смски от сестры, она готовит эскизы к конкурсу и интересуется моим мнением.
Полина сама нашла меня в социальных сетях пару месяцев назад и предложила подружиться. Я сначала растерялась, а потом решила, почему бы и нет? Она оказалась очень веселой и творческой девчонкой, тоже хорошо рисует и ходит в художку как я когда-то. И теперь мы созваниваемся и обмениваемся творческими идеями.
