— Понятия не имею.
— У тебя десять минут на то, чтобы окончательно проснуться. А после я хочу завтрак. Драники со сметаной.
Какой прекрасный у него вкус. Вот только жаль, что мне придется дружить с теркой и картофелем, а не ему.
Я привожу себя в порядок в считанные минуты. Но стопорюсь с одеждой. В свитере готовить — не вариант. В моей майке просвечивается без лифчика грудь. Остается вариант остаться в его футболке. И непременно с распущенными волосами. Ну раз нравится, так смотри.
Выхожу из спальни и почти врезаюсь в Кротова. На его лице едва заметная улыбка. Вероятнее всего, из-за наличия на мне его футболки. Правда, вслух он ничего не говорит, и мы молча спускаемся. Только на полпути на кухню он резко стопорится, перекрывая мне рукой путь.
— Стой. Ты слышишь это?
— У вас желудок урчит. Я сейчас приготовлю яд. Завтрак в смысле.
— Нет. Это не мой желудок. Там моя бабка на кухне.
— И?
— Она сущий дьявол. И скорпион. В отличие от тебя, истинный. И помимо этого, она изнасиловала мне весь мозг с поисками невесты. И продолжает его сношать, — ох ты ж бедненький.
— Сейчас мне надо сделать вид, что мне вас жалко?
— Хотя бы попытаться.
— После того, как я приперлась в ваш дом ночью по очень срочному заданию? — демонстрирую кавычки, не скрывая сарказма в голосе.
— Оно было срочным. Я бы без тебя не заснул, — ну ведь какая свинота! И как? Ну вот как к такому можно что-то испытывать?! Мозг, вернись, на место. — Если сделаешь так, чтобы она ушла сама в течение пяти минут, не применяя матов и кулаков, я, так уж и быть, отпущу тебя. Без штрафов и с приличной суммой на счету. Колбасно-яичной фермой клянусь.
Кажется, он впервые говорит правду. По крайней мере, я реально в это верю. И даже не знаю радоваться или огорчаться. Нормально функционирующая часть мозга танцует ламбаду, прикрикивая «ДА, детка, иди и выгони бабку. И ты свободна». А вторая нервно заедает сию новость булками, оплакивая уход под «не плачь» от Булановой. Шизофрения, мать ее.
А потом я совершенно случайно замечаю у Кротова скрещенные пальцы. Да где тебя такого сделали, хитрожоп года?! И бабку выгнать и на работе остаться? Облезешь.
— Договорились.
— Только не драться. Даже ведром.
— Я сама тактичность.
Как только мы заходим на кухню на нас удивленным взглядом смотрит вполне себе милая с виду женщина лет семидесяти.
— Даниил, это кто?
— Добрый день. А я невеста Дани, — протягиваю ей руку, демонстрируя обворожительную улыбку.
Глава 34
Глава 34
А вас, мои дорогие глаза, я попрошу остаться. Желательно, полностью в глазнице, а не наполовину. Шары филиппинского долгопята мне явно не к лицу. Судя по выражению Снежаниной мордашки, актер я хреновый, ибо скрыть удивление у меня не получается. Но это до тех пор, пока не осознаю комичность ситуации. Деточка, ты осознаешь, что сама себе приговор подписала? Просто так она от тебя не отстанет. Вот же умора.
— Бабуль, так надолго зависать с открытым ртом — опасно для здоровья. Мошки могут залететь.
— Мошки? — растерянно бросает она, переводя на меня взгляд.
— Ага. Мы вчера с вашим внуком делали настойку на мандаринах. Отсюда и мошки.
— Ну, главное, что не мандавошки, — тут же произносит бабушка. Видать, оживает. — Ты меня разыгрываешь с невестой? — молчу, отрицательно качая головой. — Девушка, кто вы на самом деле? — вновь озадаченно переводит взгляд на Ирискину.
— Его невеста — Снежана. Со слов вашего внука — эталонная мозгоклюйка. Мстительна как миллион бабок, которым не уступили место в общественном транспорте. Имею почетную грамоту по злопамятности. Любимая книга — «Как отхерачить оппонента, не привлекая внимания ментов». Любимое занятие по жизни — «унижать и властвовать», — ну ни хрена ж себе память. В шоке не только я, но и моя бабка. Правда, по другой причине.
— Почему ты мне не сказал, что у тебя появилась невеста?
— А я должен отчитываться?
— Да я тебе девушку подобрала, как мне теперь быть?!
— Оставь там, где подобрала. На кой мне другая, когда есть Снежана Викторовна. Которая, между прочим, сейчас сварганит имениннику драники, — приобнимаю ее за плечо. — Вкусные. Жареные, — перемещаю ладонь на ее аппетитную задницу и тут же сжимаю. — Со сметаной.
— Только не сварганю, а сварганим. Будем вместе тереть картофель. Так будет быстрее.
— Ой, хитрожопенькая ты моя. Кстати, про пять минут помнишь?
— А про это помнишь, хитрожопенький ты мой? — парирует в ответ, поднимая руку вверх. И тут же проводит перед моими глазами скрещенными пальцами. Ай да, глазастенькая.
— Ну что ж, хорошая новость — на офтальмологе сэкономим.
— Главное сэкономить на венерологе, — ну какая зараза. — Извините, — переводит взгляд на мою кровинушку. — Даня говорил о вас, но не озвучивал как вас зовут. Как к вам обращаться?
— А как он меня называл, когда рассказывал обо мне?
— Сущий дьявол, — выдает Снежана, ни на секунды не задумываясь. Вот же стерва. Смешно, но, кажется, именно это придает уверенности в том, что происходящее смахивает на правду. Бабушка переводит на меня взгляд, несколько секунд смотрит не отрываясь, и нехотя произносит:
— Можно просто Евгения. Без отчества.
— Ну, раз мы уже прошли неприятное знакомство, в смысле приятное, накрывайте, что ли, девочки, поляну для именинника. Только сметанки, — вновь сжимаю ягодицы Снежаны. — Сметанки не забудь. И побольше, — припечатываю ее губы своими.
Оставляю Ирискину в покое, дабы не отхватить люлей и усаживаюсь за кухонную стойку. За свою жизнь я ни разу не видел такой растерянной бабули. Всегда собрана и никогда не забывает надеть на лицо маску стервы. Даже в холодильник не успела заглянуть, облаяв его привычное изобилие. Диктаторские замашки на время атрофировались. Потому что раздумывает. Присматривается. И все еще сомневается. Оно и понятно, такую просто так не проведешь.
Снежана же как ни в чем не бывало орудует на кухне так, словно была здесь множество раз. Быстро чистит картофель под цепким взглядом бабушки, параллельно отвечая на вопрос, как мы познакомилась. Убедительно, потому то не врет.
Выглядит она сейчас уверенно. Ничуть не уступает моей бабке. И так же уверенно подает мне миску с картофелем и терку.
— Вот на эту три, — как маленькому ребенку указывает на самую мелкую сторону терки. Вот же хитрожопая. Свалила на меня всю работу, а сама что?
— А я пока сделаю сладкий пирожок. Аккуратнее с пальчиками, — наклоняется и целует меня в щеку. Что-то мне это напоминает. Ах да, мой поцелуй в лоб. — Умничка. Евгения, подайте мне, пожалуйста, сметану.
И вот тут моя кровинушка открывает холодильник и вспоминает о своей сущности. А если быть точнее, сучности.
— Даня, сколько раз я тебе говорила, не забивать так холодильник. Ну куда тебе столько еды?
— Столько, сколько я раз тебе говорил, не навещать людей без предупреждения.
— Паршивец, ну ведь все гниет.
— Пусть гниет. Я всегда могу предложить просрочку нелюбимому гостю. Кстати, хочешь крабовые палочки сроком годности до октября?
— Даня! — тут же вскрикивает Снежана. Ух ты ж Боже мой. Слышать свое имя из уст Снежаны без официального тона, да еще и с такой экспрессией крайне непривычно. Только сейчас ловлю себя на мысли, что она ни разу не называла меня по имени.
— Это привычное наше общение, Снежана, так что не переживай. В свое время я облажалась, поэтому его поведение — закономерный исход. Увы, мой внук злопамятный.
— Облажались это как?
— Мягко говоря, я невзлюбила его мать сразу, как только мой сын появился с этой стервой в нашем доме.
— О, так вы из тех, кто думает, что их кровинушка принадлежит только им и только вы знаете, что лучше, а что нет? — несите шпаги, епта. — Дайте угадаю, что было дальше. После того, как ваш сын женился на Даниной матери, вы перестали с ним общаться. Наверняка и ультиматумы ставили: или я, или она.
