Что бы подумал Кэллум?
Я издала тихий стон, надеясь, что этот звук удержит меня в моменте и не вернёт к Кэллуму. Я не могла думать о нём, когда выполняла свою работу. И это именно то, чем являлось. Работа. Он должен был это понять.
Не то чтобы мы были в официальных отношениях или что-то в этом роде, или вообще имели какие-то претензии друг к другу, но как бы я ни старалась напоминать себе об этом, у меня болело в груди при мысли о нём. Он уже знал это обо мне.
Он никогда прямо не говорил, как сильно ему это не нравится, но он перестал приходить в клуб. Я слышала раздражение в его голосе каждый раз, когда я упоминала о работе.
Вместо того, чтобы кончить, как следовало, я изо всех сил пыталась сосредоточиться.
Я заставляла себя стонать громче, сильнее двигала бёдрами, быстрее двигала рукой, а затем напряглась, имитируя оргазм. Мне просто нужно было, чтобы это закончилось.
После того, как свет, наконец, стал красным, я лежала на кровати, чувствуя, как тяжесть становится всё сильнее и сильнее, пока я пыталась представить себя глазами Кэллума.
И впервые за всё время работы здесь — я почувствовала настоящий стыд.
Он следовал за мной из комнаты. Он навис надо мной, когда я убрала своё имя из всех дальнейших выступлений. В тот момент я никак не могла вести себя иначе, кроме как быть угрюмой. После того, как мне удалось нацепить фальшивую улыбку и обслужить клиентов до конца моей смены, я сидела в комнате отдыха, надевая свои теннисные туфли, когда вошёл Джексон.
— Пожалуйста, останься ещё ненадолго и согласись на сексуальную сцену со мной, — попросил он, глядя на меня своими лучшими щенячьими глазками. Я чуть не рассмеялась, потому что он знал, что они на меня не действуют.
Тяжело вздохнув, я покачала головой и опустила взгляд, чтобы завязать шнурок на ботинке.
— Я не могу, Джексон.
— Почему нет?
Почему нет?
Кэллум. Вот почему. Даже дополнительного счёта за ремонт моей машины, висевшего у меня над головой, было недостаточно, чтобы перевесить Кэллума. Я не могла перестать думать о нём и о том, что он подумает обо мне. Я не могла решить, было ли это ошибкой или нет, отказываться от таких хороших денег ради своего учителя, того, кто ничего не говорил об обязательствах и серьёзности. Хотя всё казалось серьёзным. Боже, всё казалось монументальным, проникало в мои кости, заставляя их казаться слишком большими, а кожу натянутой. Но, может быть, так было только у меня. Откуда мне знать, чувствует ли он то же самое?
И вот я отказывалась от хороших денег, основываясь на том, что он мог или не мог подумать обо мне. Может быть, я просто была студенткой, с которой он наслаждался её легкодоступностью.
Нет. Я знала, что это не так. Я достаточно знала Кэллума, чтобы понимать, что он, по крайней мере, хоть что-то чувствовал. Честно говоря, я чувствовала себя достаточно самостоятельной, чтобы не хотеть разыгрывать сексуальную сцену с Джексоном. Даже если бы она была всего лишь притворством.
— Я… — как я могла объясниться, не провоцируя новых вопросов? — Я кое с кем встречаюсь.
— Что? — громко спросил он, садясь рядом со мной. — Как я мог не знать? Это серьёзно? Это что-то новенькое? Он знает, что ты здесь работаешь?
Я усмехнулась над его быстрыми вопросами.
— Да, он знает, что я здесь работаю, — я отвечаю на самый простой вопрос, избегая остальных.
Его брови поднялись.
— И?
— И сейчас это кажется просто неправильным, — призналась я.
— Оклин, — начал он. Я подняла голову и увидела полные жалости глаза. — Нам нужны деньги. Дело не в половых актах. Это наиболее важная суть вещей.
— Я знаю.
— Вот почему я избегаю отношений. У меня нет финансовых средств, чтобы отказываться от работы здесь из-за того, что кому-то это не понравится.
— Ты бы не стал начинать отношения с Джейком, если бы он вернулся? — спросила я, приподняв бровь, провоцируя Джексона сказать, что он бы этого не сделал.
— Это… Об этом бессмысленно даже думать. — Его кулаки сжались и разжались, прежде чем он сменил тему. — Итак, расскажи мне об этом парне.
— Он замечательный. Действительно добрый и умный. И такой чертовски сексуальный, — я улыбнулась, просто подумав о нём.
— Где вы познакомились?
Улыбка исчезла так же быстро, как и появилась, и я отвела взгляд, подыскивая ответ или отговорку.
— Я, эм. Я не могу сказать.
— Ох, да ладно. Расскажи мне.
В голову пришла идея, как заставить его перестать давить на меня, и я повернулась, сохраняя нейтральное выражение лица, чтобы заманить его в ловушку.
— Хорошо.
— Ага, — сказал он, сжимая кулак и притягивая его к себе.
— Если ты расскажешь мне о Джейке.
Победная улыбка сползла с его лица, и я открыто ухмыльнулась.
— Ненавижу тебя.
Я приподняла бровь и ждала, когда он начнёт говорить или сдастся. Больше всего я надеялась, что он сдастся.
Его плечи опустились в тяжёлом вздохе.
— Он был другом друга, с которым я сблизился в университете. Мы все напились и заключили глупые пари. В итоге мне пришлось поцеловать его, мы все рассмеялись, несмотря на то, что он поцеловал меня в ответ, — Джексон рассмеялся и облизал губы, как будто всё ещё мог ощутить вкус того поцелуя. — К концу ночи он ввалился в мою комнату и снова поцеловал меня. Я отсосал ему, и он… — его кадык дёрнулся. — Он вроде как взбесился и ушёл. Появился неделю спустя с девушкой, и мы разошлись.
— Мне так жаль, Джексон.
— Теперь мы видимся друг с другом, и всё в порядке. Если не наполнено большим напряжением. Но я справляюсь с этим, потому что он не склонял меня ни к чему, кроме вежливых, мы-знаем-друг-друга флюидов.
Я взяла его руку в свою и сжала её, не нуждаясь в повторном сочувствие. Он знал, что мне было грустно из-за него, и это ничем не поможет.
— Чем ты занимаешься за пределами этого места? Как я могу этого не знать? — спросила я, меняя тему на него.
— Я шпион.
— Очаровательно. — Я преувеличила значение этого слова, как будто была по-настоящему шокирована.
Он лишь со смехом покачал головой, прежде чем повернуться ко мне.
— Ладно. А теперь расскажи мне, где ты познакомилась с этим парнем.
Я уставилась на него, взвешивая свои шансы дойти до двери и надеясь, что он забудет об этом до того, как увидит меня снова. Вероятно, ничтожные. Но это ведь Джексон. У нас завязалась дружба без осуждения. Если и был кто-то, кому я могла рассказать, так это он.
— Он мой преподаватель, — пробормотала я, но, судя по его широко раскрытым глазам и открытому рту, он прекрасно меня расслышал.
— Да. Иди. Ты.
— Он увидел меня здесь, — сказала я, прежде чем передумала. Может быть, я умирала от желания поговорить об этом, и теперь, когда Джексон знал, я могла снять некоторые из этих признаний со своей груди. — До того, как он узнал, что я его ученица. Но даже когда он узнал, он всё равно приходил. Я не знала этого, и мы стали друзьями, и я просто… он мне просто слишком понравился, чтобы злиться на него за то, что он не сказал мне.
— Да. Иди. Ты, — снова проговорил Джексон.
— Ты говоришь, как гламурная девица. — Он тряхнул своими воображаемыми волосами, и мы рассмеялись, но потом он просто уставился на меня. — Ладно. Продолжай лекцию о том, что я делаю не так, и насколько всё это неправильно.
Его плечо приподнялось в пожатии, и он притворился, что застёгивает губы на замок. Однако он сломал его, сказав:
— Просто будь осторожна.
Я хотела сказать, что осторожна, но в глубине души знала, что это не так.
Быть осторожной — значит не встречаться со своим профессором. Не ласкаться в его кабинете. Я всё равно открыла рот, чтобы солгать, когда вошла Шарлотта.
— Оклин! — она произнесла моё имя с преувеличенной улыбкой, и я поняла, что она чего-то хочет.
— Да, Шарлотта?
— Может быть, ты, вероятно, надеюсь, захочешь, прикрыть мои последние три часа в баре? Мой парень рано прилетает в город, а я надеялась встретить его в аэропорту.
