если что-то не устраивает, — бросаю я в ответ и иду осматривать масштабы бедствия.
Скрип открываемой двери меняет мои планы. В дверях показывается мой деловой партнер, и не один, а с компанией. Крупные парни в черном, часть — бритоголовые. Плохо дело.
— Рашид, ты что тут делаешь? — говорю сощурившись.
— Привет, Марк. Так ты приветствуешь друга? Не рад меня видеть, смотрю.
— Не ожидал, брат, — нервно сглатываю. — Осматриваю ресторан, удалось отжать у бывшей. Теперь он полностью мой.
Его следующая фраза заставляет меня облиться холодным потом.
— Нет, Марк, теперь он полностьюмой.
Качки, что стояли за его спиной, шустро оказываются возле меня, а двое подходят к Марианне. Рашид тоже идет ко мне, медленно и с улыбкой, протягивая какую-то бумагу.
— Подпиши, Марк. И разойдемся мирно.
Я вижу документ купли-продажи и ручку, но мешка денег что-то не вижу. Зато у одного из его дружков в руках бита. Подписываю, не читая. Торговаться мне не дадут.
— Женщину мою отпусти, — выдавливаю из себя, протягивая ему документ. Мне всё равно не поздоровится, а ее еще можно спасти.
— Твоюженщину? — улыбается Рашид. — Думаю, ты хотел сказатьмоюженщину. Одну из них. Иди сюда, цыпа.
Рашид только шевелит пальцем, а Марианна тут же послушно, с улыбкой идет к нему и становится рядом, получая шлепок по заднице.
Морщусь. Вот же дрянь. Что ж мне по жизни попадаются такие стервы?
— Она беременна от меня, идиот, — выплевываю я и тут же сгибаюсь от боли.
Удар под ребра, а потом еще один — явно плата за «идиота». Ну, сам дурак. Моя жизнь теперь ничего не стоит, ведь у меня больше ничего нет.
— Она не беременна, Марк. Не стоит так переживать. Иди домой.
Рашид кивает на дверь, и я выдыхаю с облегчением. Сдохну я, видимо, не сегодня.
— А ты, — он поворачивается к Марианне, — иди, отмывай посуду.
— Что? Но милый…
За тем, как отвисает ее челюсть, открывается и закрывается рот, даже немного приятно наблюдать. Смотрю на нее напоследок, прежде чем выйти из помещения.
— Хотела ресторан — иди, отрабатывай, цыпа, — последнее, что я слышу перед тем, как за мной закрывается дверь.
Так в один день я теряю всё.
Глава 23
Почти месяц назад я получила развод. Отдала ресторан и уже осознала, что он больше мне не принадлежит. Как, впрочем, и Марку.
Егор рассказывал, что его очень быстро отжали братки, что-то там восстановили, так что теперь он опять работает. С прежним названием, ужасной кухней и почти без посетителей, но, видимо, большего им не нужно.
Я получила обратно свою квартиру и пустила жить квартирантов, всё же деньги лишними не бывают, даже если твой парень — миллионер. И мне спокойнее — никто не вломится туда пожить без моего ведома. Да и квартира в столице — хороший актив, однажды туда может переехать Лизонька. Всё-таки хорошее образование в виде приличных университетов там прямо под боком.
Хотя, о чем тут думать, Егор всегда может решить проблему с жильем, он же у нас миллионер. Я теперь иногда подшучиваю над ним, называя Золотым Дровосеком, вместо железного, а потом хихикаю над тем, как он поскрипывает зубами.
Лето подходит к концу, скоро начнется лучшая часть года — бархатный сезон. Ремонт в кафе закончен, и я иду именно туда, работать. Только теперь моя работа — это что-то потрясающее. Полет фантазии, творчество и съедобные шедевры. Да, да, это даже не я говорю, и не Егор! Так говорят посетители.
— Здравствуй, Давид! Что нового?
И какая же радость, смотря на экран с глупым фото Давида (потому что должно быть в человеке хоть что-то нелепым, хоть фото на телефоне), не содрогаться заранее, ожидая плохих новостей по моему разводу. Развод окончен, финита ля комедия, Давид опять мой друг, а не адвокат.
— Ты, помнится мне, хотела крестной стать, — раздается его голос, даже без приветствия.
— Ну да, было дело, — растерянно начинаю я, но резко понимаю, о чем идет речь. — Стой! Ты хочешь сказать…
— Годы упорных трудов не прошли даром!
Он звучит счастливо и немного самодовольно, но я знаю, что за этим прячется. Давид и Мириам лет пять пытались завести детей. Обошли толпу репродуктологов, но итог был один.
Все врачи хором говорили, что у них всё хорошо, совместимо и нет никаких патологий. Ждите, и да воздастся, как говорится.
— Какой срок? Что врачи говорят?
— Восемь недель, пока всё в норме. Борюсь с желанием запереть Мариам в комнате оббитой подушками и привязать к кровати, — Давид нервно хихикает, а я вот смеюсь очень искренне.
— Папа-наседка, отпусти женщину. Беременным нужны умеренные физически нагрузки, свежий воздух и хорошие эмоции. И еще, наверное, жди ремонт через полгодика.
— Какой ремонт? — недоумевает Давид.
— Это называется «гнездование», погугли, — широко улыбаюсь я, и в голосе моём эта улыбка передает в сто крат. — Дорогой мой, я так за вас рада. Так долго вы ждали. Я уверена, что всё пройдет хорошо.
— Спасибо, Эмма, — и звучит он так искренне, так трогательно, что мне хочется заплакать. — Так что, будущая крестная обеспечит нас тортами на бэби-шауэр или как оно называется, день рождения и крестины?
— Пфф, спрашиваешь! На все праздники обеспечу, лет на десять вперед. Ты ж мне жизнь спас, радость моя!
Остаток дня я провожу в потрясающе хорошем настроении.
У меня своё кафе. Оно даже по бумажкам моё, Егор настоял. За окном море, я могу смотреть на него, пока мешу тесто или вывожу кремовые розы. Я скоро стану крестной. Мой любимый мужчина (и когда-нибудь я ему об этом скажу) только что зашел поздороваться. Соскучился, наверное, с самого утра меня не видел.
— Вот она, моя кондитерская фея. Я уж думал, твои зефиры поглотили тебя целиком, — Егор ухмыляется и протягивает ко мне руки, в которые я влетаю без раздумий. Самые лучшие руки в мире, без преувеличений.
— Соскучился? —
