сталкивался несколько лет назад.
Кристина опять замолкает.
— И что я у тебя всё вытаскиваю по слову? — раздражается Данил. — Мне за тебя всё рассказывать?
— Она ведь это все уже знает, — позволяет себе огрызнуться она.
— Рассказчик ты херовый, хотя, казалось бы, свои поганые сказки сочиняешь давно. Разрываем сделку?
— Тимур сказал, что невеста — красивая стерва, которая его завела и продинамила, а ты предложил взять реванш.
— Ты ври, да не завирайся, — одергивает ее Староверов. — Что конкретно я сказал?
Кристина, еще не привыкшая к челке, пытается заправить ее за ухо, но пряди выпадают обратно, и становится заметно, что они такие влажные, что слипаются в сосульки. Кристина всегда сильно потеет, когда нервничает.
— Ты сказал: «У тебя теперь есть возможность попытаться ещё раз. Обычно бабы упираются максимум неделю. На что поспорим, что она тебя оценит, когда ты ее трахнешь?»
Данил внимательно следит за моей реакцией.
Да, фраза тоже неприятная и нехило отдает сексизмом, которого, видимо, в Староверове хоть отбавляй, однако смысл кардинально отличается от того, что мне рассказывала Кристина. За это я самое большее не разговаривала бы с Крамером неделю.
— А что ответил Тимур? Ну, Кристина, не молчи.
— «Спорт на свою Брейгель. Ты о моей будущей жене говоришь. Но если у меня всё получится, я проставлюсь вискарем».
Чувствую на себе взгляд Староверова.
Я продолжаю молчать. А чего он от меня ждет?
Да. Эта версия отличается. И, может быть, она даже правдива. Но кто мешал Крамеру со мной объясниться? Он предпочел оставить мои раны кровоточить.
Решив, что это — конец истории, уже хочу выгнать вон и эту тараканиху, и Данила, но он останавливает меня жестом.
— Ну и выкладывай то, что осталось на сладкое.
— Что может быть для нее слаще, чем прибрать к рукам Тимура? — грубо спрашивает Кристина.
Для нее, что, свет клином сошелся на Крамере?
— Например, почему ты не оставляешь Тимура и Линду в покое, хотя тебе ничего не светит и не светило? Это ведь длится довольно давно, — подсказывает Староверов.
И тут Кристину прорывает.
— Почему этой суке все, а мне ничего? — истерично орёт она на Данила, который слушает ее с совершенно равнодушным лицом.
Ясно, что ее слова предназначены не ему, а мне.
А я что-то не пойму, что мне такого завидного в жизни перепало?
Чего он хотела для себя: расти без отца, раннюю и мучительную смерть матери, скурвившуюся подругу, парней, которые один за другим изменяют или предают меня? Да пожалуйста! Забирай!
— Красивые тряпки, красный диплом, зарубежная стажировка. Теперь она примазалась к Раевским, денежки потекли рекой, захапала себе должность в «Небе», строит из себя королеву, ебарей перебирает!
Раевские? Ха! Тоже мне, источник счастья! Чего стоит одна Елена Раевская! Деньги потекли? Я и до появления братьев в моей жизни не бедствовала, хоть и не шиковала. Ради своей стажировки я пахала как вол, пока она трахалась с моими парнями!
— Вот ебари — это как раз по твоей части, — припоминаю Кристине ее образ жизни. Постельный список у нее явно длиннее.
— На кой хрен они мне нужны, если Тимур на меня даже не смотрит?
На лице Староверова проступает брезгливое выражение.
— А на что там смотреть? Мало того, что ты ему и раньше прохода не давала: куда бы мы ни пришли везде ты торчала в голубом платье. Мы уже вздрагивали от любой девицы в голубом. Ты пыталась к нему подобраться всеми способами, даже через постель его друзей. Так еще и главный вопрос: один раз он все-таки тебя подвез, что ты ему тогда про Линду наплела?
— От неё не убудет! Пусть посмотрит, кто тут фантик, — верещит она так громко, что ее гарантированно слышно даже в приемной.
Я ужасаюсь тому, в каком Кристина состоянии. Как давно у нее плохо с головой? Когда я пропустила первый звоночек? Ее нездоровая одержимость Крамером, судя по всему, расцвела уже на подготовленной почве. Она говорит, что Тимур ее не видит, но как увидеть ее саму, если она все время копирует меня?
Кристина визжит, брызгают слюной, и глаза у неё бешеные. В ее криках нет ни капли логики. Я про такое только в книгах читала и всегда думала, что подобное поведение — преувеличение, чтобы вызвать отвращение к герою. Я, наверно, впервые в жизни вижу, как кто-то теряет облик разумного существа.
Так что насчет «будет как шелковая» Данил явно погорячился, но сейчас я намного спокойнее воспринимаю поток брани, льющийся из Кристины. Я даже испытываю что-то вроде облегчения. Подспудно я все пыталась понять, что же я такого сделала подруге, что она на меня окрысилась. Теперь все становится немного яснее. Поступки ее, конечно, непростительны, но моей вины в разрыве нашей дружбы нет. Просто Кристина — больной человек.
— Ненавижу вас! Ненавижу! — ее почти трясет.
— Выметайся отсюда, — отпускает ее Данил, и Кристина с перекошенным лицом вылетает за дверь.
Староверов поднимается:
— Я всё сделал, что хотел. Тебе есть над чем подумать.
— На чем ты ее поймал?
— Она ворует. И это не клептомания, а осознанные действия. Любит покрасоваться в чужих драгоценностях, — усмехается он. — У нее вообще тяга к чужому, как я посмотрю.
— Ты совсем безжалостен? — интересуюсь я. Понятно, что я к Кристине сочувствия не испытываю, к тому же она еще и воровка, но ведь совершенно очевидно, что она больна.
— Линда, только жалостливые клуши вроде тебя и вляпываются в такие ситуации. У меня жалкие люди не вызывают желания их простить. А Кристине явно надо лечиться, к сожалению, просто так ее в больничку не упекут, а сама к психиатру она не пойдет.
Староверов, кажется, думает, будто я — самаритянка. Вовсе нет, просто поражает то, с каким хладнокровием он использует слабости других.
— Вот будет весело, если твоя женщина окажется такой клушей, — отзываюсь я.
— Поздно, — усмехается Данил. — Я свой краш уже нашел. Девочка еще юная, но зубки у нее уже есть. Как только освоится, она таких, как ты, будет жрать на завтрак.
— Похоже, ты — бесчувственная скотина, — резюмирую я.
— Есть такое, — не спорит со мной Староверов. — Хорошо, что ты вышла замуж не за меня, а за Тимура, правда?
После ухода Данила меня никто не беспокоит, и в тишине и одиночестве я прокручиваю в голове то, что рассказала Кристина. Меня одолевают то злость, то облегчение. Когда голова окончательно пухнет от сумбурных мыслей, я набираю номер подруги.
— Привет, ты ещё в городе? — спрашиваю я, и мне
